Форум -- Забор

Охламонка Пользователь

Тема: типа философия макса фрайя   для ответа необходимо зарегистрироваться все голишь мои выписки из книг... - Правда - не такая важная вещь, чтобы ее скрывать! Хорошие шутки - это единственное, что следует оставлять после себя, покидая любой из миров! Я проснулся еще до полудня, совершенно счастливый и свободный. События прошлого казались мне неплохим приключенческим фильмом, будущее меня не тревожило, настоящее устраивало целиком и полностью. Жизнь тем и хороша, что не всегда соответствует нашим ожиданиям! Никогда не знаешь, где тебе повезет надежда глупое чувство... Всё течёт, всё меняется Единственный существенный недостаток людей - это их количество. Привычка — ржавчина, которая разъедает металл всякого драгоценного оружия Проблема в том, что у нас нет никаких гарантий, что с нами вообще хоть что-то происходит "на самом деле" Когда человек перестает что-либо понимать, он на верном пути!" «Когда выбирать особо не из чего, процедура принятия решения становится особенно долгой и мучительной» Человек рождается одиноким; строго говоря, рождение - это и есть первый шаг навстречу одиночеству, таковы правила игры, в которую нас всех втянули, не спросив; жалобы не принимаются. Когда появляется близкий человек - это прекрасное событие, драгоценный подарок судьбы, желанная передышка в пути, но одиночество было, есть и остается естественным состоянием всякого живого существа. Неспособность принять личное одиночество как норму - душевная болезнь, которую надо лечить... Человек – величина переменная. Когда кто-то все время поворачивается к нам одним и тем же боком, мы начинаем думать, будто неплохо его знаем. А однажды он внезапно развернется и – оп! – превратится в таинственного незнакомца... Никто никого не знает. Некоторые старые и очень мудрые люди неплохо знают самих себя, и даже это, на мой взгляд, грандиозное достижение, все бы так Вынужденная необходимость с ранних лет противостоять родительскому деспотизму чрезвычайно полезна для формирования характера. Человек не может страдать дольше, чем он может страдать: исчерпав свои возможности в этой сфере, он переключается на другие дела, и это - величайшее из благ. Когда ты всегда знаешь, о чем поговорить с человеком, это -- признак взаимной симпатии. Когда вам есть о чем вместе помолчать, это -- начало настоящей дружбы. Если бы не [чужие истории], мне пришлось бы довольствоваться одной жизнью – собственной. ...А это очень, очень мало. Имейте в виду: всякая история хочет стать рассказанной, как всякое семечко хочет прорасти. Когда человек носит в себе слишком много нерассказанных историй, он начинает сутулиться, голова его ноет по утрам, а сны начинают повторяться – одно и то же, из ночи в ночь, сущий кошмар! Чувство ответственности - не лучшее снотворное. Способность понять зависит от личного опыта, а не от умственных усилий. Беда талантливых людей в том, что сначала они делают, а потом не могут понять как это их угораздило: мы, бездари, гораздо надежнее... Да здравствует раздвоение личности - кратчайший путь к душевному равновесию!!!!" В жизни каждого бывают моменты, когда следует броситься в пропасть, чтобы наконец убедиться в том, что всегда умел летать…" "Любая женщина – сумасшедшая птица. Проблема в том, что большинство женщин стремятся научиться не летать, а только вить гнезда." "Ненавижу, когда бабочек насаживают на булавки… Бабочки должны летать – это одна из немногих истин, за которые я готов драться до последнего…" Совершенство - это ежедневный вызов собственному невозможному, потому что другого достойного противника у человека нет и быть не может, кто бы там что ни говорил. любить человека и постоянно держать его при себе - отнюдь не одно и то же Была бы задница,а приключения на нее всегда найдутся Я же не варенье жрать собираюсь, а работать; такими вещами лучше заниматься в хорошей компании. Будильник - самая скандальная сволочь во вселенной! Сейчас я бы предпочёл заняться чем-нибудь более интеллектуальным. Например, поспать..." Когда я говорю, что влюбилась, это значит, я просто счастлива, что такое существо есть на свете. А уж если вдруг оно рядом со мной какое-то время будет находиться - вообще сказка, праздник! И ничего мне от него больше не надо. Пусть что хочет, то и делает. Ну, если по голове меня погладит, я, конечно, от счастья растаю. А нет - так нет, не беда и не повод для грусти. Погляжу на него, послушаю, да и пойду по своим делам. Вот это я называю влюбиться - В этом беда талантливых людей, Макс. Вы сначала делаете, а потом пытаетесь понять, как это вас угораздило! - Человеку просто необходим отдых от самого себя, хотя бы время от времени... Любить стоит только тех, кто в данный момент находится рядом, и только до тех пор, пока за ними не закроется дверь. Сделайте вид, будто вы тут есть. Человек просто не может страдать дольше, чем он может страдать: исчерпав свои возможности в этой сфере, он переключается на другие дела, и это – величайшее из благ! человек – это такая скотина, которая ко всему привыкает… "..смеяться над людьми - прекрасный способ не убивать их чаще, чем требуется события, которые имеют значение, случаются вовремя или не случаются вовсе Все фигня, кроме пчел... да и пчелы - тоже фигня доверять можно кому-угодно,но твёрдо надеяться-только на себя Кругом все такие умные, что за дерьмом послате некого. Хорошо хоть меня можно Она вообще полагала, что любовь не может длиться во времени. Есть лишь одно краткое мгновение настоящей страсти, нежности и молчания, а все остальное - либо мечты о том, как оно когда-нибудь наступит, либо воспоминания о былом... Как может нормальный человек с чувством юмора всерьез захотеть замуж – не понимаю!" Когда человек по-настоящему тверд в своих убеждениях, обстоятельства обычно складываются так, что ему не приходится от них отступать Всякий совершённый поступок — единственно верный, наилучший из возможных. Просто мало кто живёт достаточно долго, чтобы оценить истинные последствия своих дел, вот и довольствуются промежуточным результатом, корят себя потом за ошибки, которых, в сущности, не было Ценю одиночество в постели - оно дарит прохладу в летнюю ночь и возможность свободно размахивать ногами во сне!"))))) Возраст не всегда измеряется количеством календарных дней, отмечающих наше присутствие на земле.. Спорить больше было не с кем - разве что, с судьбой, но я не был уверен, что мои аргументы ее проймут. - Что может быть хуже смерти? - тихо спросил я. - Когда умрем - разберемся! - неожиданно усмехнулся Шурф. - Со смертью тоже легко договориться. - С неожиданной суровостью сказал мне старик. - День за днем, на протяжении столетий, мы говорим ей: "только не сегодня", и она соглашается и отступает. Одно удовольствие иметь с ней дело! И только однажды смерть поступает по-своему, но этого вполне достаточно... * Все мы совершенно сумасшедшие, каждый на свой лад. * Облик - это всего лишь облик: кем бы ты не казался, какие перемены не происходили бы с твоим лицом и нравом, ты - это всегда только ты сам. * Когда очень хорошо притворяешься, убедить можно кого угодно, даже себя самого! * Только с равными и стоит лукавить: остальные не в счет. * Почему бы людям не взять на себя ответственность за собственную судьбу вместо того, чтобы бормотать очередную молитву? * Окружающие начинают есть у тебя из рук, стоит только несколько раз публично назвать себя идиотом - при этом даже совершенно не обязательно быть искренним! * Чтобы получить шанс на бессмертие, надо отказаться от надежды на него... вообще отказаться от надежды. Отчаяние - удивительный ключ к могуществу, даже не ключ, а отмычка, способная открыть почти любой замок... и обычно это - единственный ключ, доступный человеку! * Любой пакости можно найти должное применение, было бы желание... * Уверенность - привилегия дураков. Сожаления - тоже привилегия дураков. * Можно утратить могущество, можно утратить бессмертие и разум - так тоже бывает, но это еще не конец... * Время, которое у нас якобы есть - самое лукавое из наваждений. * Иногда говорить правду - все равно, что бегать голышом среди малознакомых, прилично одетых людей. * Врать имеет смысл, когда заранее знаешь, что твоя ложь понравится собеседнику. * Если ты действительно хотел, чтобы у тебя хоть что-то получилось, ты должен был продолжать попытки, пока не упадешь замертво! * Все должно быть оплачено - здесь и сейчас, а не "когда-нибудь потом". * Никогда не делай для человека то, что он может сделать для себя сам. * Время - это сокровище, которое всегда уплывает из рук. * Странно устроены люди: совсем недавно я был абсолютно уверен, что моя жизнь может считаться законченной, поскольку ничего хорошего мне уже не светит, а сегодня обнаружилось, что я могу быть почти счастливым и совершенно безмятежным. Иногда я умею хотеть. Не страстно, с надрывом, срываясь то и дело на внутренний визг – от таких желаний добра не жди, - а просто вот хотеть и тут же получать желаемое. Всякий человек – ходячая сокровищница, кладбище дивных сюжетов. Которые, увы, не станут даже достоянием небесных писцов: вряд ли кто-то из них пишет Книгу несбывшихся Судеб… Случилось, значит, случилось. Какая, к черту, разница, почему небо в очередной раз рухнуло мне на голову? Оно рухнуло, следовательно, надо выстоять. Скрывать свои чувства - пустое дело, лучше их просто не иметь. Надежда - сладостное чувство, но совершенно бесполезное для того, кто обращен к будущему лицом Один из странных, никем толком не сформулированных, но ощутимых законов природы: настоящее знание навсегда лишает человека уверенности в чем бы то ни было. Как можно осудить человека, у которого не было никакого выбора? Наилучшее путешествие - то, которое не имеет завершения. Все мы рождаемся и умираем с одной и той же невысказанной просьбой на губах: -Любите меня, пожалуйста, как можно сильнее!-. В отчаянных поисках этой дурацкой несбыточной любви к себе мы проходим мимо великолепных вещей, которые вполне могли бы сбыться, в том числе и мимо настоящих чудес. Но нам не до них: мы слишком заняты поиском тех, кто нас оценит и полюбит... Удар сзади – всегда подлость. Если бы мне довелось сочинять идеальную “декларацию прав человека” для какой-нибудь несбыточной утопической державы, я бы начала с пункта: “Всякий человек имеет право на защищенный тыл”. Возможно, на том бы и закончила. Не так уж много на свете по-настоящему важных вещей. Учить и дрессировать – это очень разные вещи. В первом случае человеку показывают разные новые фокусы, дают понять, в чем их прелесть, и помогают овладеть техникой. А во втором – просто по ушам бьют за всякую оплошность, или сахар в пасть суют за примерное поведение, ничего толком не объясняя. ... про птичку, которая нарочно давалась в руки птицеловам: очень уж ей понравилось, когда мальчик, купивший ее на рынке, открыл клетку и сказал: «Лети!» Птичка прекрасно понимала, что идет на риск: где гарантия, что следующий покупатель окажется столь же великодушным? — но не могла противиться соблазну. Судьба была к ней милосердна: безрассудная птичка раз за разом получала свободу и тут же принималась рыскать по зарослям в поисках новых тюремщиков. Неразумно всю жизнь заниматься одним и тем же. P.S. это 1/3 моих записей самые самые

02.02.2009 18:21

НТъ root	Тема: RE: типа философия макса фрайя   для ответа необходимо зарегистрироваться ога, а еще: говнофотографы не умеют фотографировать. %)))
_____________________________________ Origin: Reductio ad absurdum 03.02.2009 12:53

FireFoxy Гость

Тема: RE[2]: типа философия макса фрайя   для ответа необходимо зарегистрироваться а вот мои цитаты))) Ты царь, живи один; Свобода-возможность отступить от канона; Соорудить собственную бесконечность между пунктами “А” и “Б”; Нет чувства более дурацкого, чем надежда: оно лишает нас не только воли, но и способности соображать; На самом деле, времени, конечно, нет ни у кого, зато есть приятная, но бесполезная привычка планировать свою жизнь так, словно мы бессмертны. Планы – о, да, есть в изобилии, а вот времени нет; будущее никому не гарантировано.; Всякое живое существо умирает своей смертью, встречается с собственной, единственной и неповторимой версией бесконечности, которая, разумеется, не может быть ни наградой, ни наказанием – разве только, в том смысле, в каком наградой, или наказанием является зеркало.; Сперва про рыбку, которая долго искала и, наконец, нашла хитроумный способ сбежать из аквариума и уцелеть. Потом – про птичку, которая нарочно давалась в руки птицеловам: очень уж ей понравилось, когда мальчик, купивший ее на рынке, открыл клетку и сказал: “Лети!” Птичка прекрасно понимала, что идет на риск: где гарантия, что следующий покупатель окажется столь же великодушным? – но не могла противиться соблазну. Судьба была к ней милосердна: безрассудная птичка раз за разом получала свободу, и тут же принималась рыскать по зарослям в поисках новых тюремщиков.; “Позориться” – слово из лексикона обычного человека, озабоченного чужим мнением и прочими социальными грузилами. А здесь, на изнанке человечьего мира, нет никого, кроме тебя. Если и покажется, будто мельтешит кто-то, имей в виду: мерещится. Мираж в пустыне. Глупо ведь всерьез интересоваться мнением миража…; “Мир ловил меня, но не поймал”; Еще есть зоны фаталистической активности, места, где колесо судьбы вертится стремительно и непредсказуемо, а не с тоскливым скрипом, к которому мы привыкли… ; Будущего нет, всегда есть только здесь-и-сейчас, – банально, но ведь правда, глупо ее не знать. ; У моей погибели зеленые глаза, у моей жизни глаза тоже зеленые.; Наступает великое безвременье, прекрасная пора, когда не происходит ничего, кроме движения, которое, впрочем, происходит само собой, без твоих персональных усилий.; Когда я говорю: “рай”, я имею в виду место, где мне было бы очень-очень хорошо. Так хорошо, что можно провести там вечность и ничего иного не желать.... Нет уж, мой рай предполагает постоянную смену событий, впечатлений и ощущений. В идеале, это, выходит, дорога. Комфортное, неспешное странствие по разным местам-мирам-городам, пешком и на разных видах транспорта; великое множество приятных, но необязательных знакомств. В моем раю мыслящие-осознающие существа радуются всякой встрече, не замечают расставаний, с наслаждением трындят о пустяках – ну вот как я тебе сказки рассказываю… и еще пусть оказывают друг другу мелкие необязательные услуги, это всегда приятно....И да, кстати, само сознание тоже должно быть переменчиво. Какой же это рай, если воспринимать все всегда одним и тем же способом? .; Вечно так. Всякий раз, вывернувшись наизнанку, обнаруживаю, что ткань моего бытия – двусторонняя, а потому и на изнанке все выглядит красиво, на худой конец, пристойно; только цвета узоров поменялись местами, обычное дело, а так – никакой разницы. Даже вывернувшись, выставив на всеобщее обозрение собственные беззащитные потроха, можно, оказывается, продолжать пускать алмазную пыль в нежные, близорукие чужие глаза....Боль и мука подлинные – потроха-то действительно наружу, – а изнанка все равно фальшивая, праздничная. Все узлы и мертвые петли надежно спрятаны в несуществующем пространстве, между двумя лицевыми сторонами, не доберешься, не докопаешься....Оно, в сущности, и хорошо.; Если уж злобный зверь грызет твои внутренности, нужно орать, реветь, визжать, звать на подмогу, а не зубами скрежетать. Спартанские мальчики, как известно, добром не кончают. Скверный пример для подражания. Другое дело, что злобных, невидимых, прожорливых тварей, обитателей душевных глубин, следует держать в цепях и намордниках, чтобы шелохнуться не могли, не то что боль причинить.; – Может быть, все к лучшему? – спрашиваю. – Просто к лучшему, и все… Так ведь часто бывает: ныряешь головой в прорубь, думаешь, что там – холод ледяной, тьма и бездна, жидкое царство Хель, изготовленное из сухого концентрата и – правильно – воды. Известная рецептура… Заранее содрогаешься, но ныряешь. Потому что надо. И – не слабо. Ну и вообще, где наша не… И прочий лирический героизм. Но нырнув, переведя дыхание, обнаруживаешь, что вода в проруби теплая, чистая и прозрачная, так что дно видно. И там, на дне, мало того, что песочек шелковый так еще и сокровищ понараскидано, и ни единого дракона. И вообще лафа.; “Яха Абхи” -“Здесь, сейчас”; Знамо дело: “не так” всегда и выходит, если ждешь чего-то, ждешь и ждешь, и ждешь. Сперва нетерпеливо, стуча копытом, раздувая ноздри, но потом привыкаешь ждать, входишь во вкус даже, осознаешь вдруг, что ожидание – не приятней, конечно, нет, но, безусловно, безопасней, чем вынос парадного блюдечка с траурной голубой каймой: получите, распишитесь! И вот, когда в организме уже накопилась критическая масса смирения и стоицизма, когда ждать бы еще и ждать, тянуть бы всласть резиновую эту лямку, вдруг – хлоп! – дождалась. Здрасьте пожалуйста....В таких случаях все и получается не так . Потому что, по хорошему, желания наши должны бы сбываться сразу же, незамедлительно, или вовсе никогда. Жестоко вышло бы, но честно, а не вот эта пресная экзистенциальная размазня, когда между первым импульсом, дикарским, младенческим воплем сознания: “Хочу, мое!” – и великодушным жестом небес: “Ладно, получай”, – про пасть – не про пасть, но уж точно вязкое, тоскливое болото. Погибнуть не погибнешь, а вот изгваздаешься наверняка, и на смену давешнему страстному желанию придет смертельная усталость, и, того гляди, робкое признание сорвется с губ: “Мне бы сейчас помыться, обогреться, полежать тихонько в углу, в покое, отдохнуть, а больше и не надо ничего”. Небесная канцелярия от таких выкрутасов обычно ярится, и ребят, в общем, можно понять. Но и нас, счастливчиков, вымоливших, выклянчивших, высидевших по карцерам вожделенный дар судьбы, тоже понять можно. Потому что нельзя, нельзя вот так из живых людей жилы тянуть, пытать безвинно, заливая в горло расплавленное, свинцовое, тяжкое время ожидания.; Мало – лучше, чем ничего. Ибо “бери, пока дают”; Сильный великодушен, о да.; Дурное дело нехитрое; Есть такие места, где человек может пережить фрагменты какой-то иной, несбыточной жизни-die Schicksalkreuzung (шик-зал-крой-цунг), – это можно перевести как „Перекресток судеб“. Таинственная область бытия, где жизнь может пересечься не с чужими судьбами, а с собствеными, но несбывшимися, или недосбывшимися...Попасть туда может кто угодно, совершенно случайно, не предпринимая специальных усилий. Хотя шансы каждого конкретного человека найти такой «перекресток» очень невелики, потому что просто пройти мимо – бесполезно.»; “Жалость”- это чувство, направленное извне и “свысока”, что ли… Жалеть – это значит наблюдать снисходительно, со стороны чужое копошение, полагать собственное положение куда более завидным, а себя, соответственно, более удачным экземпляром. Жалость при этом вполне может подвинуть человека на благородный, или, по крайней мере, просто полезный поступок, но чести она никому не делает... Великая, блин, Тайну Бытия: все, как ни странно, умирают. Абсолютно все, без исключения, причем, сравнительно скоропостижно. Полагать себя «более удачным экземпляром», чем кто бы то ни было, при таком раскладе – глупость, мягко говоря. Вот если бы среди нас затесался какой-нибудь бессмертный простак, он бы, пожалуй, мог позволить себе жалость…Так вот, чувство, которое я порой испытываю к людям, чьи дела идут, на мой взгляд, скверно, следует называть не “жалостью”, а “сопереживанием”. Сопереживание, в отличие от жалости, всегда внутри. Чтобы испытывать его, требуется способность оказаться в чужой шкуре и уже оттуда собственными глазами оглядеть ближайшие окрестности и дальние пригороды чужой души. Не содрогаясь, но и не умиляясь, сохраняя спокойствие, как наедине с собой, перед зеркалом. Оттуда, изнутри, действительно очень просто понять всякого человека… Дурацкая, кстати, общеизвестная формула: “понять – значит простить”, поскольку настоящее, глубинное понимание наглядно показывает, что прощать, собственно, нечего.; “Хороший” – это ведь такой совет, от которого все внутри вдруг становится на места, а не просто умные мысли в голове появляются. ; Придумала что в момент смерти человек, если очень постарается, может вспомнить самый-самый прекрасный момент своей жизни и как-то, что ли, зацепиться за него, застрять там, как мушка в янтаре. Логика у меня была понятно какая: если уж все равно – вечность, то пусть вместо небытия она будет заполнена каким-то понятным и приятным содержимым.; «утерянный рай»; Так даже лучше, когда нет никакой, совсем никакой надежды. Она, зараза такая, делает нас слабыми, нежными, податливыми – хоть сразу в гроб клади, не жалко.; "я был хитер, я придумал хитрость"; В море есть остров, на острове – гора, на горе – дуб, на дубу сидит свинья, в свинячьих потрохах – утка, в утке – яйцо, в яйце – микроб, у микроба под язычком – шкатулка, а в шкатулке – САМОЕ ДЕЛО.; И это хорошая новость.; Кто не спрятался, я не виноват.; Спартанские мальчики, как известно, добром не кончают. Скверный пример для подражания.; Есть у меня фирменный ответ, один на все случаи жизни: пока не попробуешь, не узнаешь.; Если текущий пейзаж бытия невыносим, надо немедленно перевернуть все с ног на голову, обрушить небо на землю и посмотреть, что будет.; Всего два способа прожить человеческую жизнь.Нулевой (он же 22-й) аркан Таро «Дурак» четко и недвусмысленно описывает такое положение вещей. Можно быть дураком, но полагать себя умнее всех. Или умнее многих. Или, если нет больших амбиций, просто «себе на уме».Так делают почти все.А можно быть дураком и четко понимать: да, вот я тут у нас совсем дурак получаюсь. Носить свой шутовской колпак, как лейтенантские погоны: гордиться особо нечем, но и горевать нет причин. Служба такая, ничего не попишешь.Так мало кто делает, но встречаются все же герои.Хорошая новость для нас, дураков, заключается в том, что третье всегда дано. Каждому – свое, понятно.Скверная новость для нас, дураков, заключается в том, что найти это самое «свое», «третье», нам ума не хватает.Зато некоторым хватает удачи. И это опять-таки хорошая новость. Третья, заметим, по счету.; Если и могут быть у человека на том свете какие-то неприятности, то только от его собственного страха они приключаются.; Любить следует путь, а не грядущий конечный пункт, чем бы он ни был.; Некоторые вещи, если их вовремя не описать словами, не высказать вслух, не размножить на всех мыслимых и немыслимых ксероксах, так и не родятся, останутся несбывшимися. А некоторые вещи, напротив, ни в коем случае нельзя пересказывать – исчезнут на фиг от первой же неосторожной фразы.; 1 февраля отмечается Всемирный День Московского Демона. Ну, или не Всемирный. Просто – День Московского Демона.; Одиночество человека в полном отсутствии человеческого.; «Вот такое сейчас началось время, – пишу я. – Вот так оно сейчас пахнет. Сбычей несбыточного несбывшегося или недосбывшегося когда-то, а теперь зачем-то сбывающегося. Не очень-то и надо, но сладко вполне, все еще, да. И это добрый признак, что сладко: мне когда-то, чуть ли не в детстве, довелось прочитать, что у умирающих чувства отключаются постепенно и в первую очередь пропадает чувство вкуса. Антинаучное вранье, наверное, но запомнилось почему-то, запало в душу. А новое несбыточное, несбывшееся, но почти начавшее сбываться – вот оно, за ближайшим углом, не видно пока, но не учуять – невозможно. Да и следы – вот они, свежие, ароматные.; Два важных фундаментальных правила: -1. Нельзя открывать тайны, нельзя рассказывать о самом главном вслух. Особенно взрослым (т.е. чужим). Иначе – все, нету тайны, сдохла, рассосалась. -2. Чудеса случаются с кем попало. Не с «лучшими», не с «избранными», не с «тем, кто готов», а сдуру, на кого бог пошлет, так сказать. Выслужиться перед ангелом, ответственным за распределение этого блага, – невозможно.Разве что взрастить в себе Робина Гуда, пойти не знаю куда и взять неведомо что силой.....Но это, как понимаем мы, иная уже, воинствующая метафизкультура.; Делай для других то, чего никто никогда не делал для тебя.; В ходе издевательства над животными в очередной раз подтвердились следующие житейские правила: – сопротивление судьбе – главная причина стрессов; – если вам кажется, что судьба обращается с вами грубо и немилосердно, это вовсе не значит, что вам желают зла. Просто вы заняли неудобную для нее позицию; – если увлеченно заниматься любимым делом (например, сосать корягу), можно пропустить даже Апокалипсис.; Действие, как ни прискорбно для нас, болтунов, превыше говорения. Если человеку время от времени удаются правильные поступки, пусть себе говорит глупости, это ничего не меняет. Не уменьшается же, скажем, ценность радиоприемника только потому, что в какой-то момент его настроили на радиостанцию, где поют глупую песню.; Мир, где мы живем, так отвратительно устроен именно потому, что в фундаменте всякого общества лежит не что иное, как обывательский страх перед Всем-На-Свете. Не перед смертью даже (нормальный вменяемый обыватель о таких вещах подолгу не думает, ему неприятно). Главный страх современного обывателя, кажется, связан с утратой комфорта и благополучия. Поэтому драгоценное Здесь-И-Сейчас инвестируется в будущее: всякий обыватель пашет, как вол, именно для того, чтобы устлать свое будущее помягче. Всякий маргинал именно потому маргинал, что не инвестирует настоящее в будущее и сам понимает, что это – роковая оплошность. Сам ставит на себе крест, а уж потом общественность этот крест бодро легитимирует. Ну и да, страх страхов – ксенофобия, страх чужого и непонятного. Фундамент обывательской дурости всех сортов, от расизма-национализма до запрета психотропных веществ.; Люди полагают, будто города – порождения их собственной созидательной воли, труда, воодушевления и скуки. Думают, в городах нет места хаосу и наваждениям. Уверяют себя: мы живем в тихом квартале, дети ходят в хорошую школу, торговцы на рынке приветливо с нами здороваются, у нас свой столик в пивном ресторане за углом – что, ну что может нам тут угрожать?! Горожанин беспечен, о да. Уверен: худшее, что может поджидать его на улице – хулиганы, пушеры да нетрезвые водители. Неприятно, конечно, но, ничего не попишешь, дело житейское. Никто не ожидает, что где-нибудь на пересечении Хохштрассе и Марктплац, между табачной лавкой и зоомагазином, перед ним разверзнется бездна.Что ж, тем восхитительней нечаянная встреча.Иные чудеса, и правда, предпочитают подстерегать свою добычу в пустынях и подземельях; на худой конец – в ночном лесу или на горной тропе. Но их не так уж много осталось. Нынче тайны изголодались по свежей крови, вот и предпочитают держаться поближе к людям. А мы... Что ж, мы, как известно, строим для себя города и заполняем их своими телами, все еще пригодными для работы, сна и любви.Для чудес мы тоже, как ни странно, вполне годимся. Сладкая, калорийная пища, сухие дрова для костра – мы нужны им, и это не всегда хорошая новость. Но все прочие новости могут идти в задницу.; Глупо воспринимать собственную (и всякую) жизнь иначе как пребывание в центре циклона. Глупо полагать себя в безопасности, когда вокруг ничего не грохочет, не каплет и не колется; еще глупее полагать себя в какой-то особенной, из ряда вон выходящей опасности, когда грохочет и колется. Мне рассказывали о человеке, который умер, подавившись собственной слюной – чего ж еще? Глупо и безответственно отождествлять себя с государством, в котором живешь, или с народом, на языке которого говоришь. Еще глупее и безответственнее испытывать к этим абстрактным субстанциям какие-то чувства, добрые ли, злые ли – один хрен. А уж что-то требовать от них – и вовсе безумие. Всяк находится там, где находится, и имеет те внешние обстоятельства, которые имеет. Все претензии (если они еще остались) – к себе. «Государство», равно как погода или уличный трафик, – всего лишь некоторые проявления стихии, местами беспощадной, местами бессмысленной, но и ласковой – местами. Террористы, президенты, участковые и продавщицы в магазинах – просто эмиссары судьбы и ведут себя так, как ей (а не им) угодно. Всякий человек вынужден находиться в центре своего индивидуального, в небесном ателье скроенного, по размеру пригнанного циклона. И почти обречен рассказывать себе успокоительные байки о «человеческой общности», «гражданской ответственности», «моральных принципах», «правах личности» и прочей прекрасной ерунде, лишь бы отвлечься как-то от необходимости осознать наконец собственное одиночество и собственную ответственность за все происходящее. Нет ничего, кроме рождения, смерти и бесконечного одиночества, в центре циклона между этими двумя событиями. Это довольно страшно, чрезвычайно увлекательно, зато совсем не противно.; Для некоторых рассуждения о смерти – наилучший способ отвлечься от осознания собственной смертности, как для иных самоубийство – единственный способ избавиться от навязчивого страха смерти.; «каждому – свое», с актуальной для (пост-? ) -информационной эпохи поправкой: «во всем многообразии».; Проигранная борьба с повседневностью - это не конец, а только начало настоящего Пути - пути без надежды, без видимой цели, потому что Вечность не может быть целью.(НАЕДИНЕ С ВЕЧНОСТЬЮ\Идеальный роман); Внимай и трепещи. Я думаю, что судьба человека вполне пластична и подлежит переделке. Но только до тех пор, пока она не сформулирована. Пресловутая свобода выбора имеет место лишь на диких пустошах судьбы, пролегающих между возделанными, описанными и напророченными участками…Но есть такая разновидность черной магии, которой каждый человек владеет от рождения: предсказывать судьбу своим ближним. Вернее, не предсказывать, а навязывать свою версию. Она тебя поймала тепленьким, сонным, не соображающим ничего. В общем, в тот момент, когда ты слабее ее. Оформила в слова свое незамысловатое представление о твоем ближайшем будущем, и все, ты попал. Она уже запрограммировала твой день – не со зла, конечно, а по недомыслию - а ты и сопротивляться не стал. А уж когда какой-нибудь авторитетный «пророк» сформулирует вслух свою версию, тут вообще пушной зверь песец с потомством на дорогу выходит… ; «Кино не для всех»; .. «вот вы какие, северные олени»!; ....Противно, когда тебе безответственно морочат голову всяческие астрологи-хироманты и прочие официальные представители чудесного. Они словно бы вынуждают нас становиться скептиками – просто для того, чтобы не чувствовать себя одураченными. Инстинкт сохранения чувства умственного превосходства порой даже сильнее инстинкта самосохранения, и это, в сущности, странно и нелепо. ; ... Мы-то с тобой понимаем, что все фигня, кроме пчел, да и пчелы – тоже фигня, но мы никому об этом не скажем, потому что люди делятся на тех, кто ничего не понимает и тех, кто не понимает ни-че-го! И еще есть мы с тобой, единственные исключения из этого скорбного правила.; ...Ожившее прошлое может оказаться смертельно опасным.; ...Жизнь похожа на игру...Тот, кому доподлинно известно хотя бы одно правило его игры – счастливчик. Но обычно все устраивается таким образом, что люди знают лишь правила чужих игр, отчего случается множество нелепых недоразумений. ; ...Большинство мужчин созданы для войны; большинство женщин – для любви....В обыденной жизни это обычно сводится к тому, что первые явно или тайно соревнуются с каждым встречным, а вторые погрязают в скучном семейном блядстве.. Одно из твоих правил гласит: не имей дела ни с теми, ни с другими. По крайней мере, не играй с ними в их игры. Не соперничай с мужчинами, рожденными для войны; не связывайся с женщинами, созданными для любви. Не принимай их всерьез; не давай им принимать всерьез тебя. Лукавь, ускользай, выкручивайся, ты это умеешь. Можешь ездить вместе с ними в городском транспорте, но этим, пожалуйста, и ограничься.; .....А ты представь себе на минутку, что ты – обычный человек. Живешь словно в скучном сне, ходишь туда-сюда по кругу, как цирковая лошадь, самое мистическое событие в жизни – чтение ксерокса «Кама-Сутры», а жить тебе осталось всего-то лет тридцать – сорок, не больше, хотя тело уже сейчас можно бы выбрасывать на помойку, не глядя… Но примерно раз в год ты случайно поднимаешь глаза к небу, видишь там полную луну и едва сдерживаешь желание завыть по-собачьи от тоски, а о чем тоскуешь – и сам не знаешь, да и не узнаешь никогда… ; ....Нет ничего глупее, чем объяснять невозможные вещи, цепляясь за обыденные конструкции: только ногти сорвешь, ерундой занимаясь.; ....человек, лишенный судьбы, способен на все…; ....невыносимых воспоминаний вообще не бывает, невыносимым может стать только настоящее.; ...Есть встречи, которые имеют значение, и есть встречи, которые значения не имеют. Встречи, которые имеют значение, случаются не просто так, от фонаря, а зачем-то. Событие, ради которого произошла наша встреча, уже случилось. Следовательно, наше дальнейшее общение будет, возможно, приятным, но бессмысленным. Хуже того, потакая желанию оставить все как есть, можно все испортить. Это – правило. Запомни его, пригодится еще.; ...все равно что микроскопом гвозди заколачивать; ...Молчать загадочно – еще куда ни шло… ; ....Мир ведь многослоен не только в метафизическом, но и в сугубо практическом смысле: он состоит из изолированных друг от друга пространств, которые входят в соприкосновение изредка и ненадолго, так что их обитатели могут, разве что, обнаружить присутствие друг друга; вступить же в контакт им почти никогда не удается, сколь бы поучительным и забавным не полагали они сей несбыточный опыт… ; ...на этот вопрос я предпочел бы не отвечать даже себе. Себе, собственно, в первую очередь.; ... Жизнь – это скорее ощущения, чем размышления; приключения плоти и духа, а не разума, который должен знать свое место, смирно сидеть в углу и ждать хозяйского оклика: «эй, за работу!».; ...писатели – опасные существа, ибо, по сути, они лишь множат ложь и суету, населяя сознание простодушных читателей бессмысленными призраками, чье копошение более занимательно, чем сама жизнь. Чтение – всего лишь хитроумный способ убивать время. Искусство сновидения для ленивых, наркотик для осторожных, приключение для трусливых; ....Это не то, о чем думают варвары: интерпретация, мягко говоря, искажает суть происходящего.; ...."Запасной рай», куда всегда можно прийти. При гадании эта карта должна считаться весьма благоприятной, поскольку указывает на некий надежный тыл, который никуда от тебя не денется, что бы ни случилось.; ...«Пошути со мною, небо!»; ...«Первые симптомы демиурговой болезни».; .....Ночью обычная городская акустика разительно меняется; можно подумать, будто солнечный свет препятствует распространению звука, а тьма, напротив, способствует. Ночью шаги невидимого прохожего, пересекающего мостовую в двух кварталах от твоего сиюминутного «центра вселенной», так звонки, что сердце начинает биться в чужом, непривычном ритме. Ночью звук шагов может стать визитной карточкой идущего, поскольку сообщает о вещах куда более важных, чем служебное положение да телефонный номер. Ночью, когда все кошки серы и все женщины красивы, перестук каблуков по асфальту может внушить страсть к невидимой незнакомке (это со мною случалось не раз), или отвращение к покладистой подружке (и так вышло однажды). Звук шагов ночью – это особый язык, секретный код, своего рода тайная азбука Морзе для имеющих уши, для тех, кто готов прислушиваться... для меня, в том числе. Я – не то чтобы крупный специалист в этой области, но некоторые надежды подаю.; .....ничего не происходит. Ничего кроме мрака.; ...Их было двое, и порой им казалось, что дела всегда обстояли таким образом. (Память клялась мамой, тельняшку на груди рвала, божилась, будто познакомились они, дескать, всего-то шесть лет назад, но память – дура, сказочница, бесталанная визажистка, ей веры нет.) Они никогда не называли друг друга по имени: оба полагали, что подобное обращение прозвучит нелепо, как лепет безумца, увлеченного беседой с самим собой. Даже личные местоимения «он», «она», - казались им некоторым излишеством. «Мы», - еще куда не шло. Они имели странную власть над людьми и событиями, но не умели повернуть ее себе на пользу, ибо само понятие «пользы» не укладывалось в их головах; стратегические расчеты казались насилием над разумом, а немногочисленные попытки обдумать собственное будущее парализовали волю. Поэтому они жили одним днем и играли с миром, как младенцы с набором цветных кубиков: любая конструкция, причудливая ли, уродливая ли, возникала лишь для того, чтобы тут же быть разрушенной неловким движением могущественной, но неумелой руки; руинам же всякий раз было суждено чудесное превращение в волшебный лабиринт – впрочем, и это случалось лишь на краткое мгновение. Они бодрствовали по ночам, поскольку обязанность жить в одном ритме с прочими людьми казалась им сущей мукой.... Куда проще оказалось организовать свое бытие таким образом, чтобы засыпать в тот момент, когда люди идут на работу; просыпаться во время всеобщей послеобеденной истомы; отправляться на прогулку, убедившись, что грозное большинство уже добровольно очистило территорию. Эффект превзошел самые смелые их ожидания. Смена распорядка оказалась равносильна эмиграции в иное измерение: тот, кто выходит на улицу лишь в темноте, добывает еду и одежду с помощью хитроумных ухищрений и ограничивает человеческие контакты почти исключительно случайными встречами и странными происшествиями, становится обитателем изнанки реальности....постепенно узнает тайное его устройство. Ничего удивительного: где, как не на изнанке, можно обнаружить и во всех подробностях разглядеть швы, узлы и следы штопки. К стабильности они не стремились, социальных гарантий от судьбы не требовали; мелкие житейские проблемы утрясались сами собой и почти всегда в срок, а других и не было. Он умел находить деньги среди палой листвы, на цветочных клумбах, под скамейками на бульваре и среди использованных проездных билетов на троллейбусных остановках. Понемногу, зато стабильно.; Ночью городской житель получает шанс обнаружить, что обитает в удивительном пространстве; с опытом приходит особая, почти звериная чуткость, и вот он уже откуда-то знает, что некоторые переулки таят необъяснимую опасность, другие сулят защиту от любой беды, иные же хранят секреты, прикосновение к которым может навсегда лишить душевного покоя, зато и слой сала с сердца соскрести поспособствует. Знанием этим не просто можно, но и необходимо пользоваться: без него ночные прогулки бессмысленны и чреваты неприятностями – житейскими и не только. ; ....Так бывает. Они загривками чувствовали значительность этой встречи, но сдуру решили, будто ощущают опасность. Ничего удивительного: и то, и другое нередко холодит позвоночник, а чтобы распознать породу снующих по твоей спине мурашек, требуется немалый опыт. ; ... Собственная паника, отразившаяся в зрачках ближнего, возрастает не в геометрической даже, а в какой-то небывалой, не поддающейся математическому описанию, прогрессии. ; .... крышу на место поставить, а потом – будь что будет. ; ...«Не забудьте погасить мир перед сном», - фундаментальное правило новой техники безопасности само собой придумывается в полудреме. ; .....всякая настоящая тайна сокрыта от любопытных вовсе не потому, что кому-то угодно ее хранить, а потому лишь, что она не может быть высказана вслух. Обладатели тайн не скаредны, а немы. Вероятно, это правило. Одно из. ; ...всякий час отличается от прочих, он может оказаться куда короче или, наоборот, длиннее, чем положено, и никогда заранее не знаешь, насколько вместительный час поступил в твое распоряжение. ; ...В сущности, игра - это добровольное наложение на себя немыслимых, зачастую нелепых ограничений. Почему мы слепо повинуемся правилам, изобретенным задолго до нашего рождения, без нашего участия, да еще и удовольствие от этого получаем? - Наверное, именно потому, что нас никто не заставляет это делать, - улыбаюсь ему. - Считается, что игра - не очень важное занятие, поэтому в этой области человек всегда более-менее свободен выбирать. А значит, играя, мы можем наложить на себя именно те ограничения, которые нам по душе - Вот именно, - с удовольствием соглашается мой собеседник. - Выбор игры всегда заслуживает пристального внимания, поскольку рассказывает об игроке куда больше, чем подробные биографии и заполненные анкеты.; ...когда человек искренне хочет, чтобы чудеса ушли из его жизни, желание, как правило, исполняется. А потом- время начинает идти очень быстро. Не успеешь проснуться, а за окном уже вечер; закончишь пережевывать обед, а уже спать пора- И множество мелких, но обременительных - не дел даже, делишек. И еще больше способов от них отдохнуть - общий корень со словом "дохнуть", тебя это не настораживает? А потом вдруг наступает старость - можно сказать, ни с того, ни с сего. Ничего особенного, конечно, все идет по плану, но тебе покажется, что впереди - не целая жизнь, а всего один короткий, хлопотный день. И ощущение это будет, в сущности, очень верным. ; ...вся наша жизнь случается с нами в детстве, в концентрированном виде. А потом мы только разбавляем этот концентрат дистиллированной водой времени.; ....Я вспомнил вдруг, что был в детстве жутким чистюлей. Запачкавшись в грязи, поднимал такой вой, что оконные стекла звенели: я полагал, будто от грязи можно "заразиться" окружающим миром, как гриппом, или свинкой. Опасался, что вместе с грязью в меня проникнет некий ужасный "микроб", и я стану "как все". Превращусь во взрослого лысого (как папа) дядьку, обзаведусь толстой (как мама) женой, буду носить мешковатые костюмы, ходить на работу, чавкая, поедать ежедневный борщ, проводить лето на мокром от пота диване и орать с балкона на детей, своих и соседских, втайне ненавидя их (просто потому, что они - дети и, вероятно, умрут позже, чем я). Метафизический этот страх - одно из самых ярких воспоминаний, хотя слова, подходящие для описания ужасавшей меня "взрослой" участи, нашлись не сразу: в младенчестве легко довольствоваться невнятными подсказками инстинкта, не утруждаясь формулировками...... Опасения мои отчасти оправдались: в конечном итоге, я действительно "заразился миром", но организм до сих пор упорно сопротивлялся неизлечимой этой болезни...еще в детстве я твердо решил, что буду "великим исключением из правил"; ... Он не строил никаких планов на будущее, поскольку существовал вне системы координат "вчера - сегодня - завтра". Среди бесчисленных понятий, при помощи которых человеческий разум описывает время, лишь два казались ему приемлемыми: "сейчас", "всегда". Это - все. ; ....никогда не знаешь, где тебе повезет!-Жизнь щедра на сюрпризы. ; .....в тех местах, где пересекаются миры, реальность иногда выходит из-под контроля, и тогда предметы и люди начинают своевольничать, приоткрывать стороннему взору истинную свою природу- Впрочем, это обычно быстро заканчивается.; ....что легко дается, редко ценится...; ....всякая настоящая тайна сама себя охраняет: и захочешь проболтаться - не сможешь. Косноязычие одолеет, а то и замертво упадешь.Так уж все устроено, что некоторые чрезвычайно важные события человеческой жизни не столь достоверны, как малозначительные происшествия. О них нельзя сказать: "это было", или "не было такого", потому что правда где-то посередине. И было, и не было; и да, и нет. Может быть, наяву все случилось, а возможно, пригрезилось во сне. Слова разъедают ткань таких событий как кислота. Выболтаешь сокровенное воспоминание собутыльнику, а наутро обнаружишь, что рассказывал ему давнишний свой сон, да еще и настаивал, будто все произошло на самом деле. Посмеешься над собой, и забудешь. От поведения зависит не только будущее, но и прошлое. Подобные вещи случаются куда чаще, чем принято думать. На одном из человеческих языков этот эффект называется бекенхама - "упраздненное время". Так говорят, когда речь заходит о прошлом, достоверность которого до какого-то момента не вызывала сомнений, а потом стала вымыслом, поскольку на смену ему пришло новое, не менее достоверное прошлое.; ....важно поладить с городом, где собираешься провести хотя бы несколько дней жизни! Если поначалу не заладится, потом все будет не в радость...Словом, нет ничего хуже, чем невзлюбить новое место обитания. Чтобы домашняя, прикормленная, ручная удача не оставила вас в чужом городе, с ним нужно поладить, причем тут требуется искренняя симпатия. Просто сказать себе: «ОK, будем считать, что мне все нравится», - недостаточно.; .....продуманные и тщательно спланированные дела обычно приносят мне менее эффектные результаты, чем импульсивные поступки.; ...Моя Москва была в ту пору лоскутным одеялом, где соседствовали фрагменты «настоящего», уже обследованного мною, и словно бы затвердевшего под пристальным моим взором города и туманные, бесплотные обрывки «гипотетических» улиц – тех, что присутствовали на карте, но не были пока утоптаны моими ступнями, а значит – и не существовали пока. Так мне, по крайней мере, тогда казалось. ; ...«одиночество в толпе»...; ....человек, возжелавший собственноручно спроектировать свое ближайшее будущее, должен поначалу сделать две вещи: задать себе вопрос: «а чего я, собственно, опасаюсь?» – и ответить с предельной честностью.; ....все идет по плану, жизнь продолжается, невзирая на досадные недоразумения.; .... тяжелый физический труд – наилучшее лекарство от бытовой шизофрении.; ....нелепо, проснувшись, сокрушаться о вчерашнем сладком сне; вдвойне нелепо сожалеть о нем на пороге нового сновидения.; ...«Да, нет, не знаю». Нужное подчеркните.; ...человек, который сражался со смертью и выжил, может противостоять чему угодно. Вообще чему угодно, потому что смерть – самый сильный из возможных противнков…; ..Тот, кто предупрежден, вооружен.; ... я вообще не уверен, что по утрам в моей постели просыпается тот самый человек, который вчера залез под одеяло…; ...поживем – увидим.; ...Эти двое не могут прожить друг без друга и дня, но никогда не окажутся в одной постели; даже прикосновения рук строго дозированы: не более двух случайных в день и еще одно намеренное раз в месяц, непременно в полнолуние. Оба полагают, что любовная связь – бросовый товар, а сердечная дружба с привкусом тайной, безнадежной, полудетской влюбленности – единственное сокровище, для охраны которого следует подрядить огнедышащего дракона. Поэтому час спустя Раиса поедет домой, к сыну и мужу, а Вениамин кинет красный деревянный кубик, чтобы решить, к какой из любовниц следует сегодня отправиться.; .....«Все это слишком замечательно, чтобы иметь продолжение», - думаю я, поскольку с детства приучен к мысли, что все хорошее быстро заканчивается, воскресенье – самый короткий день недели, праздников катастрофически меньше, чем будних дней, и вообще, «делу - время, потехе – час», кошмар!; ...что касается алмазов, белладонны и любви, выходил нашей девочке большой и светлый облом. То есть, и тут у нее все было как у людей. Как у всех идеалисток, потрепанных полевой практикой, у меня есть любимая теория, которая объясняет отдельно взятой мне, отчего случились эти самые обломы. Теория моя, по счастию, оригинальнее прочих. Она гласит, что людям не следует сближаться в мелочах, если они хотят оставаться близкими по большому счету. ; .....отсутствие взаимопонимания с окружающими - это, вероятно, такой специальный сертификат душевного качества: пока вас никто не понимает, можете быть уверены, что вы на более-менее правильном пути.; ....люди знакомятся друг с другом постепенно и берутся за это дело не с того конца. Сначала мы узнаем друг о друге кучу ненужных вещей, а потом почему-то оказывается, что больше и знать-то ничего не нужно, потому что – все. Неинтересно. Да и ни к чему уже… ; Порой мне кажется, что у нас мало, очень мало времени. В этом ощущении нет апокалиптического привкуса, оно порождено скорее повседневной спешкой и суетой, чем мрачными предчувствиями. Мы слишком поздно засыпаем, а потому чуть ли не всякое утро начинается с панического взгляда на плоский циферблат часов, смятенной беготни по периметру комнаты, шаманских завываний над электроплиткой, где томится наша порция утреннего кофе и хаотических поисков предметов гардероба. Я физически ощущаю течение времени, кажется, я и сам теку вместе с ним, и когда время закончится (ведь то, чего осталось мало, не может не закончиться), вместе с ним закончусь и я.; Есть всего три подобающие темы для собеседников, у которых очень мало времени: смерть, сон и текст. Смерть – наше общее будущее, от которого, пожалуй, никому не отвертеться. Сон – самый общедоступный опыт небытия, но мало кому достает мужества признать эти путешествия на изнанку мира не менее важной частью жизни, чем бодрствование. (В самом деле, не странно ли, что всем, без исключения, необходимо ежедневно отлучаться из обитаемой реальности в какое-то иное пространство, но при этом каждый спешит пренебрежительно заверить остальных, что отлучки эти не имеют никакого значения, а сновидения бессмысленны и брать их в расчет – глупость, если не безумие?). Текст – наша общая плоть; порой мне кажется, что ткань человечьего бытия соткана из той же материи, что и книги: из слов. (В начале было Слово, не так ли? – и еще вопрос, воспоследовало ли за ним Дело, или было решено, что сойдет и так…). И есть три вещи, о которых не следует гоорить ни при каких обстоятельствах, даже тем, кто уверен, будто времени впереди хоть отбавляй: любовь, свобода и чужая глупость. О любви следует молчать, поскольку скудный набор слов, предназначенных для ее описания, изношен до дыр задолго до гибели динозавров, и теперь эти вербальные лохмотья способны лишь испортить впечатление, если не вовсе его загубить. О свободе говорить и вовсе бессмысленно: никто толком не знает, что это такое, но всякий рад представиться крупным специалистом по данному вопросу. Среди любителей порассуждать на эту тему я не встречал ни единой души, имеющей хотя бы смутное представление о предмете разговора. Кто знает – молчит, пряча жуткое свое сокровище на самом дне глазных колодцев. Что же до чужой глупости – предмет сей изучен нами даже слишком хорошо. Толковать о нем чрезвычайно приятно, но опасно, ибо слишком велик соблазн поверить, что сам ты, и впрямь, не таков, как прочие; нашептать себе, будто благополучно удаляешься на индивидуальной спасательной шлюпке от давшего течь «корабля дураков», на борту которого помещаемся мы все, без исключения. И есть еще одна тема, касаться которой то строго запрещено, то совершенно необходимо. Мы почти не смеем говорить о чудесном. Но иногда… о, иногда оно само заявляет о себе, не брезгуя никакими средствами оповещения. В том числе, и нашими устами. ; Есть вещи, которые почему-то не выговариваются на публике, даже наедине с единственным человеком – не выговариваются, и все тут! Только оставшись наедине с собой, в комнате без зеркал можно понемножку избавляться от слов, облепивших сердце, подобно колонии мидий.; Я, и правда, хочу быть (или хотя бы слыть) пижоном, поскольку в глубине души уверен, что отчаянное, упрямое сопротивление миру – это и есть пижонство, самая редкая и благородная его разновидность. Возможно, самая опасная, но единственная сулящая надежду. Можно перевернуть мир, не имея даже пресловутой "точки опоры" - из чистого пижонства. Ага?; Когда я был настолько мал, что еще не научился прогуливать уроки, я ненавидел воскресные утра, Понедельники, вторники и прочие будние дни я принимал со смирением стоика; субботние вечера обожал, а вот воскресные утра ненавидел, не умея объяснить, почему. Теперь могу, пожалуй. Воскресное утро, солнышко, сулит свободу, которой невозможно воспользоваться... Нет, даже не так. Оно обещает свободу, которой вовсе нет. Свободу, которая на самом деле является всего лишь короткой передышкой. Воскресное утро куда более лживо, чем утро любого другого дня недели. Планам, рожденным при свете воскресного утра, не суждено осуществиться. Скажу больше: в детстве я обнаружил, что воскресенье гораздо короче любого буднего дня. Это противоречит законам природы, однако, это так. В воскресенье бег времени ощутим почти физически. Оно уходит, удержать его невозможно, как невозможно удержать в руках ветер…; И все же, и все же... Есть дни, приближающие нас к смерти, и есть просто дни жизни - те, что были прожиты исключительно ради собственного удовольствия, а значит - вне времени. Первых, как водится, много (почти все); вторые... ну, случаются порой. Дурацкая и нелепая пропорция. Да?; Первая в моей жизни аллегория смерти: "умереть - это значит уйти не по своей воле В САМЫЙ ИНТЕРЕСНЫЙ МОМЕНТ".; ....любовь не может длиться во времени: есть лишь одно краткое мгновение настоящей страсти, нежности и молчания, а все остальное – либо мечты о том, как оно когда-нибудь наступит, либо воспоминания о былом...; ...«Умереть в этих стенах», - о, нет! Все, что угодно, только не это. ; - «Зачем», – это неправильная постановка вопроса, Самые замечательные поступки всегда совершают не «зачем-то» и не «для чего-то», а просто так… Лучше уж спрашивать: «почему?» На такой вопрос всегда найдется больше одного ответа, не так ли?..; помочь в таком деле, очевидно, невозможно: самым важным и трудным вещам на свете каждый учится сам…; - Слушай же, - вещает он торжественно. - Вселенная – живое существо, и, как всякое живое существо, она нуждается в постоянном обмене веществ, то есть – в некоем непрерывном внутреннем движении. Свет – это кровь вселенной, и потому он всегда течет, движется с огромной, по нашим меркам, скоростью; так что с кровообращением у этой девочки, надо думать, все в порядке… Но есть и другие жизненно важные вещества, не так ли? Планеты, где обитают живые существа, можно сравнить с железами внутренней секреции, а нас – с микрочастицами, из которых составлены сложные формулы гормонов: сам по себе никто не имеет решающего значения, но и обойтись без нас тоже нельзя. Выходит, всякий человек рожден именно для того, чтобы перемещаться с места на место. Мы должны путешествовать, иной миссии у нас попросту нет. Идеальный вариант – сновать между мирами, но, на худой конец, сойдет и беспорядочная беготня по одной-единственной планете. ; И будет мне счастье....; Надежда – глупое чувство.; На хорошо поставленный вопрос и отвечать приятно.; Пройти. Путь. До. Конца. Убиться веником! ; Тому, кто остается, всегда трудно, а тому, кто исчезает - легко.; Так уж по-дурацки устроены человеки, что нам непременно требуется делить явления и события на "значительные" и "незначительные", иначе почему-то не получается - по крайней мере, у меня. С тех пор, как моя личная папка под грифом "важное" стала наполняться всяческим необъяснимым мороком, я понемногу начал складывать в мусорную корзину все остальное. Научившись придавать значение снам, тут же утратил интерес к так называемой «реальной жизни». Живу как во сне; вернее, живу во сне. И такое положение вещей совершенно меня устраивает.; ....всякий обитаемый мир нежен и проницаем, а потому случиться может все что угодно и с кем угодно.; Любить жизнь - уж какая есть, такая есть; радостей и удовольствий, конечно, не слишком много, но чуть-чуть – это лучше чем ничего, как говаривала мама, проверяя запасы крупы за неделю до получки.; Себя трудно любить, но легко оправдывать. ; Тварь я дрожащая, или право имею? То-то же.; Влюбленность – пустяшная душевная хворь, что-то вроде острого респираторного заболевания, а потому пройдет сама собой, в точности как простуда: если лечить – через неделю, а если не лечить – через целых семь дней, как говорят участковые терапевты.; Любовь недорого стоит, зато дружба – сокровище, достойное упасть к ногам царицы.; Жизнь любого сытого, довольного собой сорокалетнего мужика похожа на старую шубу: на первый взгляд, вполне еще хороша, но присмотришься повнимательнее и увидишь, что она трачена молью, нитки подгнили, подкладка начала расползаться, да и пуговицы пришиты кое-как, тонкими разноцветными нитками. И если не заняться безотлагательно починкой, расползется по швам, рассыплется, разлезется на неопрятные комки свалявшегося меха. ; Поначалу мы просто жуем, болтаем о ерунде. О том, например, как здорово оказаться на краю света без радио и телевизора, этой информационной пуповины, связывающей нас с хворой утробой суррогатной мамаши-цивилизации. Пусть привыкает к мысли, что мы не станем утешением ее старости. Во всяком случае, не раньше, чем вернемся обратно, на «большую землю», к своим информационным кормушкам.; Свежая новость – это то, что случилось со мной. И уж об этом я, пожалуй, узнаю первым, без посредничества информационных служб.; Теория, которую нельзя доступно изложить за полторы минуты ничего не стоит.; «фрай». У немцев свои правила писания-читания, и никто им не указ… «Frei» - «свободный», причем не только в значении «независимый», но и «освобожденный от…».; Любую биографию следовало бы писать от противного: важно не то, где человек родился, чему научился и как жил; значение имеет лишь то, что так и не сбылось. «Вот например я никогда не был за границей, никогда не пил баккарди с колой, никогда не водил автомобиль, не летал на самолете, не спал с мулаткой, не жил в небоскребе, не выступал на сцене, не ел устрицы, не нюхал кокаин и вряд ли смогу отпраздновать свой трехсотлетний юбилей, - с грустью заключил он. – Поскольку мне искренне хотелось пережить все эти события, их перечень описывает, насколько ограничены были мои возможности. А биография всякого человека – не более чем попытка очертить границы его возможностей. Злодейский жанр.»; Именно в этом, - казалось мне в те дни, - и заключается таинственное предназначение всякого настоящего волшебства: сбивать нас с пути, кружить голову, превращать надежные путеводители в бессмысленные сувениры.; Если очень долго делать вид, что ничего не боишься, храбрость может стать полезной привычкой, чем-то вроде манеры спать с открытым окном, или принимать контрастный душ.; Вероятно, для того, чтобы почувствовать чужой город родным домом, нужно оттуда уехать, а потом – вернуться.; «Дверь в стене» – это о чем? –Это история человека по имени Лайонел Уоллес, которому однажды, в раннем детстве, удалось открыть волшебную зеленую дверь в белой стене, ведущую в прекрасное неведомое. Впрочем, он почти сразу же нарушил некий ритуальный запрет и утратил обретенный рай. Но история на этом не заканчивается. Счастливчик Уоллес еще несколько раз натыкался на свою чудесную зеленую дверь, в самых неожиданных местах, и всякий раз проходил мимо. Один раз потому, что опаздывал в школу, потом у него был экзамен в университете, потом беседа с начальником, или еще что-то…Рассказ Уэллса заканчивается сообщением, что Лайонел Уоллес был найден мертвым в глубокой яме, близ Восточно-Кенсингтонского вокзала. Уэллс пишет в финале: «Кто знает, что ему открылось?» – подталкивает читателя к выводу, что мертвое тело в яме – лишь видимость, маскировка, чтобы родственники и друзья не трудились разыскивать того, кто открыл дверь в неизвестность.; «Быть созданной для любви» – для женщины это означает всего лишь постоянную готовность обречь себя на тягостную, болезненную зависимость от другого человека - чуть ли не первого, кто под руку подвернется. Именно поэтому их и превращают в прислугу: в любом обществе, в любой культуре, - думал я. – Возможности шантажа практически безграничны, а значит, велик соблазн обернуть дело себе на пользу… ; «Leiter», значит, переносная, - Лестница, которую можно принести в нужное время в нужное место, установить, забраться – ну, скажем, в небеса, - а потом аккуратно убрать, словно и не было никакой лестницы... die Himmelich Leiter,(«ди химмелихь ляйтер»), «Небесная лестница»… ; Город, оказывается, носит ласковое имя Шёнефинг; впрочем, это даже не город, а маленький курортный городок, как сказали бы в России, «дачный посёлок», расположенный в получасе езды от Мюнхена.; Звуки шагов в темноте могут рассказать об идущем куда больше, чем разноцветные картонки, разложенные в определенном порядке смуглой рукой ярмарочной предсказательницы.; Материал, с которым работаешь, нельзя любить: в этом случае он не поддается анализу. Выскальзывает из-под скальпеля, да еще и верещит, как умирающий заяц.; - Когда я поняла, куда пропал без вести Холден Колфилд, я подумала: а может быть, мы тоже пропали без вести? В другую книгу… в другую жизнь. Мы сами ничего не заметили, а наши родственники и друзья где-то там, в прежней жизни бьют тревогу, но мы никогда не узнаем об этом, потому что здесь есть телефон, и всегда можно позвонить домой, и тебе ответит знакомый голос… почти как настоящий. - Боже мой! – звенит в напряженной тишине хорошо поставленный голос Алисы, - Ты права, детка. Я всегда подозревала, что однажды проснусь не там где мне положено – просто по рассеянности! - А ведь действительно все стало… как-то не так, правда? С тех пор, как мы здесь. Слишком хорошо. И от этого тревожно, как перед грозой, или как будто все время полнолуние. Разве нет?; ...И правильно. Утром поспишь. А ночью надо смотреть на звезды. Их здесь, по-моему, раза в три больше, чем положено…; Теперь я на собственном опыте узнал, что такое желание: душевный зуд, телесная смута, бесславное бегство ума из “здесь-и-сейчас” в воображаемое будущее. Морок. Сладостный, впрочем, морок.; Она не чуралась лжи, охотно прощала ее другим и снисходительно позволяла себе, справедливо полагая, что ложь делает жизнь зыбкой, как самодельные мостки над текущей водой, и увлекательной, как прогулка по этим мосткам, а правда иногда становится булавкой, на которой трепещет неосторожная бабочка. ; Одни люди спят и видят сны; с другими же сны случаются. Становятся происшествиями, настолько достоверными, что, при желании, всегда можно отыскать свидетелей собственных ночных похождений.; Когда-нибудь. Предначертанное всегда исполняется, поэтому нужно лишь подождать. Закрыть глаза и сосчитать до ста, как в детстве, когда хотелось ворваться в комнату, где родители наряжали новогоднюю елку: перечисление порядковых номеров от единицы до сотни было чем-то вроде входного билета и немного скрашивало ожидание. Совсем чуть-чуть.; - А мне у Сэлинджера больше всех нравился другой рассказ, - доносится до меня тихий голос Алисы. – Там парочка уединилась в постели, и тут мужчине звонит муж любовницы, долго и сбивчиво жалуется на жену, которая уже давно его не любит, вот и сейчас, дескать, куда-то исчезла после вечеринки. Тот его утешает, говорит: “не беспокойся, выпей, ложись спать, она наверняка уехала с друзьями пропустить по стаканчику и скоро объявится”. Рогатый муж кое-как успокаивается и прощается, любовники принимаются смущенно обсуждать ситуацию, а через несколько минут телефон звонит снова. Это опять муж женщины, он с облегчением сообщает, что она вернулась. И все. Представляете?! Я потом еще долго надеялась: а вдруг какая-нибудь добрая душа уже “вернулась” домой вместо меня, и значит мне… - она осеклась и умолкла. И значит, тебе возвращаться необязательно, - в тишине голос Юстасии звучит, как приговор. - Ну да, - задумчиво соглашается Алиса. – Лучшее, что может сделать женщина за сорок – исчезнуть, оставив вместо себя мало-мальски пристойного двойника...; - Некоторые вещи кажутся знакомыми – не потому что действительно встречались нам прежде, а потому, что… не знаю, как сформулировать… Наверное, они просто совпадают с ритмом, в котором стучит твое сердце.; Женщины делятся на тех, кто может родить человека; тех, кто может родить чудовище; и тех, кто не может породить ничего, кроме ночи. Первые обычно исполняют свое предназначение и уходят туда, откуда пришли, спокойные и опустошенные; вторые редко решаются принять такую судьбу и тонут в омуте собственных снов, а в существование третьих не верит никто, даже они сами. Но это не имеет никакого значения: ночь все равно рождается, когда приходит ее время…; Время от времени нужно позволять себе небольшое отступление от правил, это взбадривает и освежает не хуже точечного массажа.; Процесс приготовления хорошего чая немного похож на ворожбу, да и сам Франк был весьма эффектен, когда его седая голова склонилась над пузатым чайником из прозрачного стекла, а худые смуглые руки отмеряли чайные листья, скрученные в тугие хрупкие рулончики. Франк считал, что грешно пользоваться ложкой, когда имеешь дело с чаем высшего сорта, и доверял лишь собственным чутким пальцам. Разумеется, такую вольность он мог себе позволить только если рядом не крутились какие-нибудь блюстители гигиены, всегда готовые брезгливо поджать губы и воскликнуть: “Как?! Брать чай руками?! Ужас!”; Мы не слишком старались расшифровать птичий язык предчувствий: будь что будет, лишь бы было хоть что-то!; Невозможно заблудиться, если не знаешь, куда идешь.; Несколько секунд спустя, появились и подробности, тысячи мелких деталей, из которых, собственно, и складывается картина всякого мира; разглядеть же ее полностью не удается, пожалуй, никому: каждый снимает сливки по своему вкусу. И порой, слушая рассказы нескольких человек, вместе побывавших в одном и том же месте, можно решить, будто они бродили по разным городам.; чудеса нельзя пытаться объяснять, они от этого портятся…; Ибо исполнять песнь о Гильгамеше по второму разу – нема дурных.; Кто не рискует – сам дурак.; “Твин Пикс”...там фигурировал некий Черный Вигвам, средоточие злых сил, общежитие для ночных кошмаров местных жителей. Так вот, посмотрев последнюю серию, ты заявил: “Лучше Черный вигвам, чем никакого!”; в свое время даже придумал способ ловить ускользающее сновидение. Для этого, проснувшись, надо осознать себя бодрствующим, но всего на краткий миг. Потом следует снова закрыть глаза и задремать, но не заснуть, а именно задремать, нащупать границу между сном и явью, и тогда – хлоп! – полузабытый уже сон занимает свое место в активной памяти. По крайней мере, вспомнить его теперь будет столь же просто, как любое другое недавнее событие.; Мир, в котором мы живем - удивительное место; всякий человек – не просто прямоходящий примат, а усталое и разочарованное, но все еще могущественное божество; каждый город – священный лабиринт; докучливые условности в любое мгновение могут стать всего лишь правилами игры, трудной и опасной, но чертовски увлекательной.; Освоил высокое искусство получать удовольствие от всякой бытовой малости: сварил поутру кофе, вышел с чашкой на балкон, сам живой, погода прекрасная, голубь толстый на перилах воркует, еще один день наступил – вот и будь счастлив. Чего тебе еще?; Во-первых, грех это – хорошего человека с утра пораньше грузить. А во-вторых, я откуда-то знал, что с историей этой мне придется разбираться самостоятельно. Некоторые разновидности нош нельзя перекладывать на чужие плечи. Некоторые дела следует улаживать в одиночку. Некоторые страницы собственной биографии не положено мусолить в присутствии посторонних. Так уж все устроено.; Когда времени совсем не осталось, торопиться бессмысленно. Уже бессмысленно.; ...запахи имеют для меня первостепенное значение. Они важнее всех прочих сигналов извне, они – фундамент моих инстинктов, которые превыше логики. Скажем, если бы мне пришлось выбирать, где прятаться от преследователей-убийц, я бы, вопреки здравому смыслу, предпочел затаиться в ярко освещенной стеклянной кондитерской, среди ароматов выпечки, ванили и шоколада, а не за надежной стальной дверью, охраняющей, к примеру, вход на какой-нибудь фармацевтический склад. “Потому что идиот”, - так объясняет этот феномен мой разум, но тело-то отлично знает, что место, благоухающее корицей, кофе и ромом, не допустит батальных сцен с летальным исходом, а вот в ядовитом тумане лекарственных испарений можно окочуриться совершенно самостоятельно, не дожидаясь стороннего вмешательства.; Быть живым очень страшно, правда? Быть живым – это значит содрогаться от невыразимого ужаса, вслепую метаться по темному коридору, кричать и не докричаться, ослабеть от слез и обнаружить, что слабому – легче, потому что настоящий ужас требует много, очень много сил... И – если еще повезет! – случайно уткнуться носом в нужную дверь.; Здесь хранятся книги, которые пока не написаны. Многие, впрочем, не будут написаны никогда. Знаешь, как это бывает: люди часто думают, что неплохо бы написать книжку о том как... – далее следует короткий, в несколько слов втиснутый, или путанный, многословный замысел. Иногда сочиняют название, порой даже персонажей придумывают. Некоторые успевают сотворить несколько абзацев и только потом отказываются от своей затеи.; “Необъятный простор и ничего священного”; К списку Екклесиаста хорошо бы добавить еще несколько пунктов. Есть время гореть и время догорать, время быть и время существовать, время поднимать веки и время отверзать уста, время забывать слова и время к ним возвращаться.; Люди, с которыми все правильно. Понимаешь? Не "хорошо" и не "плохо", а правильно.; Все познается в сравнении, а быть старым психом оказалось гораздо веселее, чем самодовольным козлом.; я с ужасом понимаю, что совершенно не умею успокаивать плачущих. Всегда был уверен, что человеку нужно дать возможность реветь, сколько влезет – если уж начал. Рано или поздно сам успокоится.; Бывает ведь и душевное ожирение, Макс. В этом смысле у меня пять сальных подбородков, и... и больше ничего!; Знаете, что такое дачный сервиз? Это посуда, которую невозможно терпеть дома, но все еще жалко выбросить...; Вся твоя жизнь сейчас – сплошная дорога. Вернее, много дорог. Мотаться будешь, как челнок. Между городами, между мирами, между явью и сном, между жизнью и смертью.; - Сколько времени? Именно так. Не интеллигентное “который час?” - но и не привычный уху причерноморский говор: “скока время?” “Сколько времени?” - то ли философский вопрос, то ли экзаменационный тест, то ли требование назвать некий заветный пароль. В иной ситуации я бы, пожалуй, не обратил внимания на такую тонкость, но сейчас я шагаю по теневой стороне улицы Маяковского, и всякая незначительная подробность представляется мне событием, заслуживающим пристального, настороженного внимания. Дорогу мне заступила всклокоченная нетрезвая старуха. Седые кудри щедро усыпали перхотью ворот рваной вязаной кофты; верхние пуговицы не то расстегнулись, не то вовсе оторваны, и взгляду моему приоткрывается жуткая, мятая, голая грудь. Могучий торс, костистые ноги в стоптанных туфлях – что за фея преградила мне путь! - Сколько времени? – настойчиво повторяет старуха. Времени, - отвечаю, - нет. Закончилось время.; Дорога превыше цели; Вероятно, следует сказать, что я потерял сознание. Но меня бесит это выражение: оно не дает никакого представления о том, что происходит с человеком, чья обитаемая реальность вдруг исчезла, рассыпалась, искрошилась в темную, гнилую труху. Зато выражение “прийти в сознание” вполне меня устраивает. Примерно так все и происходит: шел, шел и пришел. Перешел вброд Великую реку и вернулся, черт побери, к родным берегам. Счастье.; Мне бы в воде не сгореть, в огне не утонуть. О большем не прошу.; мне сейчас требуется уединенное место для сна и почти неотличимого от него бодрствования. Выждать несколько дней, поглядеть, как теперь будет вытанцовываться моя новая жизнь; выяснить опытным путем, на что я способен, и что мне пока не по зубам. Перекантоваться – вот как это называется.; Выхожу из подъезда и почти сразу понимаю, что попал в какую-то не ту Москву. Несбывшейся Москвой назвали бы ее, вероятно, мои потусторонние приятели и приятельницы. Или тенью Москвы, ее темной, - вовсе не обязательно зловещей, но тайной, скрытой от подслеповатых человечьих глаз, стороной. Тут все немного не так, вот в чем дело. Причинно-следственные связи то ли вовсе не работают, то ли существуют по каким-то иным, неизвестным мне законам: скажем, под ярким фонарем вовсе не обязательно должно быть светло, тьма на этом участке может оказаться даже более густой, чем на противоположной стороне улицы, где не то что фонарей – окон освещенных, и тех нет. Силуэты домов кажутся зыбкими, незавершенными, скорее эскизами, чем конечным результатом тяжкого человеческого труда – не потому, конечно, что им недостает крыш, или, скажем, оконных стекол, с этим-то как раз все в порядке, хоть сейчас приемную комиссию созывай... Автомобили бесшумно движутся по мостовой; с ними, вроде бы, тоже что-то не так. Я некоторое время наблюдаю за перемещениями городского транспорта, и понемногу прихожу к выводу, что здесь машины используются в качестве движущихся светильников. Миссия, что и говорить, почетная, но все же сугубо декоративная. Да и кому тут могут понадобиться автомобили? Это в настоящей, дневной, сбывшейся Москве полно желающих быстро переместиться с места на место, поскольку у тамошних обитателей вечно нет времени, зато много, слишком, пожалуй, много пространства. А здесь ехать некуда, незачем, да и некому. Кроме меня на улице ни единой живой души. Тел я, впрочем, тоже не обнаружил. Зрелище почти душераздирающее. Но, в то же время, город вовсе не кажется мне необитаемым. Чувствую, что здесь кипит какая-то своя жизнь, просто мы с нею не совпадаем, не накладываемся друг на друга, как это обычно случается. Я тут существую сам по себе.И вряд ли только я. Может быть, дело в том, что здешние мостовые и тротуары не ведут всякого путника в заведомо известном, раз и навсегда предопределенном направлении; карта этой Москвы у каждого своя, поэтому любой пешеход становится здесь одиноким прохожим: если уж идешь своим путем, приходится обходиться без спутников – это, очевидно, правило. Одно из.; У всякого города, - вдруг понимаю я, - есть невидимый близнец, тень, двойник, отражение. Не только у Москвы. Эту диковинную изнанку почти невозможно увидеть, но когда мы обнаруживаем в собственном сердце любовь, или, напротив, внезапную, необъяснимую неприязнь к незнакомому городу, мы, сами того не ведая, описываем впечатление от первой встречи с его тенью.; ...Так бывает в детстве: вроде бы, и мама не велит лезть на темный чердак, и старшие ребята во дворе пугают завиральными историями о тамошних привидениях, и строгая тетя Шура с третьего этажа грозит оборвать уши всякому, кто будет застукан с поличным на скрипучей винтовой лестнице, уводящей в пыльный, душистый мрак. И, ясен пень, плюешь на собственную шкуру и грядущий воскресный поход в кино ради дивной возможности самолично исследовать опасное, кишащее бесхитростными, но жуткими детскими мифами пространство.; хороший водитель должен расслабиться и получать удовольствие от процесса, а не сидеть, скукожившись, в ожидании столкновения с первым попавшимся самосвалом. Говорил, что только расслабившись, ты сможешь сконцентрировать внимание на дороге.; Спокойствие, только спокойствие, - твержу про себя любимую мантру рыжего трикстера по фамилии Карлсон. Когда и учиться внутреннему спокойствию, если не с утра пораньше?; Кто сказал, что, дескать, лучше поздно, чем никогда? Поздно – это, как правило, и есть никогда. События, которые имеют значение, случаются вовремя, или не случаются вовсе.; нет иного предназначения у человека, кроме как странствовать между видимым и невидимым, сбывшимся и несбывшимся, осуществленным и недоосуществившимся.; Ночью все кошки серы; Пока не попробуешь, не узнаешь. Всегда так.; Во дни сомнений, во дни тягостных раздумий, если внутренние либерал и гуманист вдруг объединятся, да сдуру решат, будто я не должен вмешиваться в чужую жизнь, которая, как правило, до одури проста, но, что греха таить, на некоторых участках чрезвычайно приятна, мне будет полезно иметь в виду, что я – благо. Потому хотя бы, что человеческое существо не имеет права на простоту. Простота действительно много хуже воровства, простота – это вооруженное ограбление самого себя. Фальсификация, симуляция жизни. Осквернение могилы из плоти, в которой покоится бессмертное существо. Исходящий от него запах гниения не оставляет надежды.; - Тут вот ведь что. Мало кому удается вести себя во сне как наяву. И, уж тем более, наяву – как во сне...; Мало никому не покажется...; существует почти бесконечное множество способов добраться из пункта “А” в пункт “Б”.; - Стесняемся не показаться хуже, чем мы есть, да? - Вот. Это уже точная формулировка. - Еще бы! Мы все как-то вдруг синхронно уяснили, что следует прикидываться умненькими, ироничными, расчетливыми, хладнокровными тварюшками. Но ведь... Мы не совсем такие? - Мы совсем не такие, ясен пень. Мы - нежные, сентиментальные, чувствительные, недолговечные комочки органики. Мы – страшно сказать! – добрые и хорошие. Признаваться в этом чрезвычайно, неописуемо стыдно. Поэтому мы стараемся не выдать себя даже в мелочах. А совершив оплошность, сгораем со стыда, отворачиваемся к стене, губы – в кровь, зубы – в крошку. Непереносимо!; Выходит, прав был Франк, дурацкий вопрос “зачем?” на фиг не требуется. Он только мешает, отвлекает от дела. Вместо: “зачем?” - спросим: “как?” И тут же найдется ответ. Оказывается, если очень долго прикладывать неопределенные, но страстные усилия, рано или поздно обнаружишь, что все уже само получилось. Так бывает.; Но я почти слеп. Глаза мои, вероятно, не научились пока видеть. Разве только глазеть, да смотреть, но такие умения тут без надобности.; Где-то, когда-то я слышал историю о человеке, приговоренном к казни. Сидя в камере смертников, он пристрастился к чтению детективов. То ли из тюремной библиотеки брал, то ли домашние передавали, - не важно. Соль была в том, что в ночь перед казнью он спешно дочитывал книгу. Умереть, не выяснив, кто из литературных героев оказался убийцей, казалось ему невыносимым. Зато на эшафот отправился вполне умиротворенным: успел.; Всякий обитаемый мир нуждается в проветривании, - примирительно улыбается Франк. – Особенно города. Замкнутые, скрученные в рулоны, рукотворные, искусственные пространства. Места, вроде моего дома в Остаповском проезде, или этой вот квартиры – я имею в виду ее ближайшее будущее, - своего рода вентиляционные отверстия. Сквозь них просвечивает великолепная изнанка вещей и дует живительный ветер; неосторожный прохожий, конечно, может провалиться в такую прореху, но кто сказал, что такое приключение непременно должно иметь скверный финал?! Страшно подумать, во что превратились бы человеческие города без таких вот тайных щелей. Еще страшнее подумать, во что превратился бы род человеческий без смутных страхов, тревожных снов и редких озарений. А ведь они отчасти сродни легкой простуде, которую может подцепить всякий, кто слишком долго стоял на сквозняке: тот же внутренний жар, тот же озноб на поверхности кожи, те же барабаны стучат в висках, та же тьма вылизывает затылок...; Всякий рай – тюрьма для того, кто не может его покинуть.; Я вообще не люблю анализировать и объяснять: мне кажется, что некоторые прекрасные вещи от этого портятся...; Дескать, не стреляйте в пианиста, он играет, как умеет...; рождение и смерть – почти тождественные события, два шага в сторону абсолютного одиночества. Или даже один семимильный шаг, который нам, созданиям от природы неуклюжим и медлительным, приходится совершать в два этапа.; всякий, кто родился, избран и посвящен, а значит - способен на все. ; Старость заразна, и смерть заразна. Судьба заразна.; Хорошее дело браком не назовут; если не совершать невозможное хотя бы иногда, жизнь человеческая утрачивает сокровенный смысл.; Хороший гость, куда бы ни пришёл, всегда немного демиург. Ходит, глазеет по сторонам, любуется окрестностями и сам не замечает, как преображается под его взглядом реальность. Одно досадно: он не знает, как тут все было устроено прежде, до его визита, а потому не ведает, что творит, и упускает добрую половину удовольствия.; Быть живым человеком в большинстве случаев очень больно. В каком-то смысле живой — это и есть раненый. Можно быть великим колдуном, а можно — невежественным фермером, один хрен, обоим примерно одинаково больно. Вопрос, строго говоря, только в том, кто чем себя глушит.; Уже завтра утром ты будешь гораздо старше, чем сегодня. На целый день, только подумай!; Мы всегда бессмертны. — И я, и Макс, и Триша, и ты, конечно, тоже. Вообще все. Другое дело, что чувствовать и уж тем более осознавать собственное бессмертие неопытному человеку трудно, почти невозможно. Элементарное неумение чувствовать себя бессмертным люди обычно принимают за осознание собственной смертности, и это делает жизнь невыносимой. Смех — просто один из великого множества способов взять передышку; возможно, самый простой и эффективный.; Будущего нет, и прошлого тоже нет, есть только один единственный миг — здесь, сейчас; миг этот со всех сторон окружён бездной, преодолеть которую можно, только пройдя по Мосту Времени.; Я обнаружил, что поначалу любая практика даётся легко и приносит ошеломительные результаты, настоящие трудности начинаются потом. Требуются великие усилия, чтобы их преодолеть и достичь результатов, хоть немного сходных с первоначальными. Получается, что первые успехи даются нам словно бы взаймы, чтобы заинтересовать и раззадорить.; Если хаос — твоя подлинная природа, сосуд, в который он заключён, должен быть совершённым и надёжно закупоренным.; У меня есть одна хорошая новость: неизбежности не существует. Всегда есть великое множество вариантов. Поэтому пока имеет смысл что-то делать.; Вопрос цены, — он пожал плечами. — Всего лишь вопрос цены. Когда оплачиваешь своё участие в битве чужими жизнями, победа становится твоим долгом. Священной обязанностью. Это сродни фундаментальному правилу охотников; просто так жизнь не отнимают. Если убил зверя, съешь его мясо, сшей одежду из шкуры или продай добычу тому, кто в ней нуждается, — это нормально. Но убить живое существо и выбросить труп в болото, не использовав мясо и шкуру по назначению, — преступление против самой жизни; рано или поздно она с тобой поквитается.; Выходит, иногда поражение может оказаться куда более полезным, чем победа. Странная идея, но, похоже, так оно и есть.; Я подумал, что только очень могущественный человек может себе позволить так искренне радоваться, что ему удалось не убить врага. В одной старинной книге я как-то встретил поговорку «сильный великодушен», тогда она показалась мне полной чушью. Но теперь понятно, о чем речь. Когда никого не боишься, можно спокойно и трезво выносить суждения о людях, не интересуясь тем, как они сами относятся к тебе. И, соответственно, оставить в живых опасного противника может позволить себе лишь тот, для кого по большому счёту никто не опасен.; «Победа любой ценой» — не мой девиз. Мой девиз звучит иначе: «Победа, недорого».; С тех пор я знаю, что вечность сильнее человеческой неспособности её постичь. Если уж она решит предъявить себя во всей красе, тут хочешь не хочешь, а примешь её как фундаментальное правило чужой игры, в которую тебя давным-давно втравили, не спросив. И, что ещё хуже, это открытие не убьёт тебя, ты непременно выживешь. Вечность вообще никого не убивает, только сводит с ума.; „Шёл я лесом, вижу мост, под мостом ворона мокнет. Взял её за хвост, положил на мост, пускай ворона сохнет. Шёл я лесом, вижу мост, на мосту ворона сохнет. Взял её за хвост, положил под мост, пускай ворона мокнет. Шёл я лесом, вижу мост..."- эта дурацкая бесконечная история про ворону и мост — история обо всех делах человеческих. Превосходная, наглядная, поучительная метафора! Что бы ни делал человек, в конечном итоге окажется, что он посвятил свою жизнь просушке вороны, которую сам же перед этим намочил. Или, наоборот, увлажнению сухой вороны, которую после этого снова придёмся сушить. Это — все, на что способны люди. И ещё спорить друг с другом о том, какой путь является истинным: сушить или мочить? А если и то и другое, то в какой последовательности? Все войны в истории Мира начинались по сходным поводам. И ладно бы только войны… В то время как совершенно очевидно, что ворона дохлая и смердит. Она издохла давным-давно, задолго до того, как самый первый человек в Мире взял её за хвост, чтобы положить на мост. Или наоборот.; Надежда на так называемое лучшее испепеляет разум и не даёт смотреть на вещи объективно.; Тебе иногда бывает страшно или весело, просто так, ни с того ни с сего? А иногда ты смотришь на себя в зеркало и не можешь вспомнить, кто этот парень, зачем он здесь...; Жизнь - она вовсе не дается. То есть дается, но не всякому. Мало кому дается если честно. При этом лучше бы ее все же прожить. А не то она сама тебя проживет. И тогда уж точно будет мучительно больно за бесцельно прожитую вжопу.; Человек- величина переменная. Когда кто-то все время поворачивается к нам одним и тем же боком, мы начинаем думать, будто неплохо его знаем. А однажды он внезапно развернется и -оп!- превратится в таинственного незнакомца. ; Никто никого не знает. Некоторые очень старые и мудрые люди неплохо знают самих себя, и даже это, на мой взгляд, грандиозное достижение, все бы так.; Человек рождается одиноким; строго говоря, рождение- это и есть первый шаг навстречу одиночеству.; Когда появляется близкий человек- это прекрасное событие, драгоценный подарок судьбы, желанная передышка в пути, но одиночество было, есть и остается естественным состоянием каждого человека.; После того как человек единожды преодолел границу своей реальности, никаких границ для него больше не существует, разве что воспоминания о том, что они были.; Все мы рождаемся и умираем с одной и той же невысказанной просьбой на губах: "Любите меня, пожалуйста, как можно сильнее!" В отчаянных поисках этой дурацкой, несбыточной любви к себе мы проходим мимо великолепных вещей, которые вполне могли бы сбыться. В том числе мимо настоящих чудес. Но нам не до них, мы слишком заняты поиском тех, кто нас оценит и полюбит...; Любому живому человеку следует ждать смерти и перемен... Это единственные ожидания, которые никогда не оказываются обманутыми.; под небом рождается слишком мало существ, чьи желания имеют какое-то значение...; Когда жизнь становится похожа на котел с чудесным зельем, куда мастерица-судьба кидает все новые и новые приправы: волшебные талисманы и прекрасные стихи, красивых девушек и могущественных колдунов, беззаботный смех и беспричинную печаль, наверное, следует полагать, что она удалась. И поспешить сказать спасибо, даже если не знаешь кому. Особенно если не знаешь.; А в самом деле: чем пахнет Время? Пылью, часами, человеком. А если задуматься, какое оно — Время то есть — на слух? Оно вроде воды, струящейся в темной пещере, вроде зовущих голосов, вроде шороха земли, что сыплется на крышку пустого ящика, вроде дождя. Пойдем еще дальше, спросим, как выглядит Время? Оно точно снег, бесшумно летящий в черный колодец, или старинный немой фильм, в котором сто миллиардов лиц, как новогодние шары, падают вниз, падают в ничто. Вот чем пахнет Время и вот какое оно на вид и на слух. Давайте будем просто жить и идти дальше. Это наша судьба, изменить которую мы с вами пока не в силах, - мягко сказал я. – Мы все знаем, что скоро этому прекрасному миру придет конец, но сегодня сверкающие песчинки рассыпаются под нашими ногами, и солнце каждое утро и каждый вечер поджигает горизонт – специально для наших с вами глаз – все еще широко открытых! - а потом сумерки окрашивают все в изумительный синий цвет. У нас очень мало времени, но оно все еще есть, и мы можем попробовать закончить свою биографию, коряво нацарапанную на клочке туалетной бумаги таким ошеломительно красивым росчерком, что ангелы, ответственные за чтение этой макулатуры, раскаются и сделают себе харакири...; Первая волна сбивает тебя с ног, и ты катишься, катишься, катишься, но не захлёбываешься – даже если стараешься захлебнуться… Вторая волна подстерегает тебя, когда ты пытаешься подняться на четвереньки, и во рту становится солоно, но ты ещё жив – даже если уже готов умереть… Третья волна накрывает тебя с головой, и ты думаешь: это и есть конец, потому что это на самом деле – конец… А четвёртая волна уносит тебя в открытое море, и ты вспоминаешь, что всегда был рыбой.; надо хоть раз спрыгнуть со скалы, чтобы понять, что всю жизнь умел летать; "честно, мне никогда не нравился лозунг “победа или смерть”, – усмехнулся Джуффин. – “Победа, или какая-нибудь другая победа” – звучит привлекательнее"; – Я вообще-то очень добрый. Я хочу в саду сидеть, чтобы упитанные, тугие кролики вокруг скакали, гладить их хочу и кормить... А судьба так все поворачивает, что вокруг мудаки, мудаки, мудаки и никаких кроликов! И я тогда вскакиваю, хватаю, образно говоря, свой самурайский меч и... Но мудаки умеют вовремя прятаться. Только я схвачу меч, а они уже попрятались! И вот я стою, как хуй на именинах, а вокруг – ни мудаков, ни кроликов...; Хорошие шутки – это единственное, что следует оставлять после себя, покидая любой из миров.; Однажды мне вдруг пришло в голову, что стихи надо писать только за столиками в маленьких кафе, на салфетках, пока ждешь своего заказа, а читать их не надо вовсе! Чтение только портит хорошие стихи, поэтому исписанную салфетку следует скомкать, а еще лучше-бросить в пепельницу и сжечь.; Нравственность придумали сытые, могущественные и очень неглупые люди, чтобы все остальные посвящали свой досуг поискам правых и виноватых... и не мешали им спокойно кушать!; Я совершенно уверен, что в раю всегда сумерки и кажется, будто только что закончился дождь; цветет сирень и... да, и непременно каштаны. А еще мне кажется, что в раю температура воздуха навеки -- плюс 19 по Цельсию. И в любое время суток можно зайти в маленькое уютное кафе, где мне обрадуются и с удовольствием выслушают, но при этом не огорчатся, если мне взбредет в голову не показываться там неделями...; Только перестав быть собой, получаешь шанс обнаружить себя; После того, как человек умер, остальное не имеет значения; Какая разница, что делать с мертвым телом после того, как оно уже стало мертвым?..; Мы примеряем на себя слова, мысли и поступки других людей, чтобы составить хоть какое-то представление о них… И оно всегда оказывается ошибочным, поскольку мы знаем, что говорит или делает другой человек, но не знаем почему…; И знаешь, что самое замечательное? Иногда мы так заигрываемся, что начинаем сами себе верить! Ты же не будешь бросать игру на самом интересном месте?..; "Отчего бы хорошему человеку не поплакать, если ему хреново?" - Джуффин о Меламори; "Моё сердце любит то, что видит, не слишком сожалея об упущенных возможностях..." - Макс; Смерть не бывает глупой, она всегда права. (Макс Фрай «Корабль из Арвароха и другие неприятности»); Люди остаются людьми до тех пор, пока им чего-то недостаёт. (Макс Фрай «Корабль из Арвароха и другие неприятности»); Со смертью тоже легко договориться, - сурово сказал старик. – День за днём, на протяжение столетий, мы говорим ей: «Только не сегодня», - и она соглашается и отступает. Одно удовольствие иметь с ней дело! И только однажды смерть поступает по-своему, но этого вполне достаточно… (Макс Фрай «Тень Гугимагона»); Люди - не то, чем они кажутся. (Макс Фрай «Простые волшебные вещи»); Больше всего на свете мне нравиться знать, что у меня есть дом, в котором всегда всё в порядке… Настолько в порядке, что я могу ночевать где попало, поскольку мне даже не обязательно там появляться. (Макс Фрай «Зелёные воды Ишмы»); «Живи рядом со мной, будь, как я, умри рядом со мной», - на первый взгляд так привлекательно, но на самом деле это смертельно скучно. Хуже того – безнадёжно! В этом Мире и без тебя хватает идеальных мужчин – глупых, красивых и богатых, - которые всегда готовы предложить женщинам что-то в таком роде. (Макс Фрай «Зелёные воды Ишмы»); Можно годами не выходить из дома, окружить себя надёжной охраной, а в один прекрасный день подавиться кусочком печенья и задохнуться… Все мы ложимся спать в обнимку с собственной смертью, просто люди редко об этом задумываются. (Макс Фрай «Зелёные воды Ишмы»); Видишь ли, все по-настоящему важные вещи мы всегда знаем с самого начала, но редко признаёмся себе в том, что мы знаем… (Макс Фрай «Сладкие грёзы Гравии»); Жизнь действительно довольно простая и очень страшная штука, но не настолько простая и страшная, как ты себе представляешь! (Макс Фрай «Тайна Клуба Дубовых Листьев»); На войне как на войне, знаете ли: лучше быть живым параноиком, чем мертвецом, который ждал от жизни только приятных неожиданностей… (Макс Фрай «Наследство для Лолнли-Локли»); Есть только одна вещь, в которую имеет смысл не верить: смерть. Но в смерть каждый человек почему-то верит свято, не требуя доказательств. (Макс Фрай «Книга огненных страниц»); Обаятельная улыбка-часть правды о человеке,обычно,немаловажная часть; Реальность всегда похожа на своего создателя; Наивность-неотъемлимая черта молодости.; Никогда заранее не знаешь,что важно,а что нет.; Заходите почаще-оставайтесь подольше.; Мы, люди, куда могущественнее, чем кажемся. [...] Хотим мы того или нет, но каждый из нас вынужден жить в той реальности,которую он сам для себя выбрал. Трагедия состоит в том,что почти никто не делает этот выбор осознанно, поэтому и реальность нередко получается та еще... (c)Макс Фрай; Чужая слабость, подлинная, или мнимая, часто поднимает людям настроение, как будто она – свидетельство их собственной силы, словно можно будет в последний момент сказать смерти: «А такой-то выглядит старше, чем я, хоть и считается великим колдуном!» – и смерть уйдет, пристыженная. Никакой логики тут конечно нет, сплошные эмоции, но многим нравится так думать; Меламори, уже нет того неразумного паренька и искренне ужасающейся девочки. -А кто мы такие? -Понятия не имею. Вконец свихнувшийся Вершитель и безумная птица, прилетевшая с Арвароха. А прошлое - всего лишь следы на снегу..."(с) сэр Макс; Всякий человек должен непременно получить то, чего хочет, какими бы дурацкими ни были его желания. Возможно, именно дурацкие-то и следует исполнять в первую очередь. Если можете осуществить чужую мечту, непременно потрудитесь, выньте да подайте, на подносе, с соответствующей подливкой и непременной добавкой, чтобы закрыть вопрос раз и навсегда. Иначе неосуществленное желание повиснет на загривке, как тощая пиявка. Сколько их нужно, этих неутомимых кровососущих, чтобы выпотрошить одну добротную человекотушу? Пару десятков? Сотня? Правильный ответ на этот вопрос из области прикладного природоведения мне неизвестен, но ведь не в цифре дело.; Нет ни одной удавшейся человеческой жизни. Просто среди людей попадаются экземпляры, достаточно тупые, чтобы считать себя счастливыми... и умирать счастливыми.; "... людей, для которых вместе с любимыми умирает весь мир, очень мало - к счастью. Человек рождается одиноким; строго говоря, рождение - это и есть первый шаг навстречу одиночеству, таковы правила игры, в которую нас всех втянули, не спросив; жалобы не принимаются..." (с) М.Фрай - Горе господина Гро; "... почему-то принято считать, будто любовь - это непременно светлое и прекрасное чувство, а уж быть объектом чьей-то любви - сплошное удовольствие. Увы, это почти всегда не так. Перекроить по своей мерке и оставить при себе - вот чего обычно хотят любящие..." (с) М.Фрай - Горе господина Гро; Стоит человеку решить, будто он пришёл к согласию с самим собой и окружающим миром. как тут же лучшие друзья начинают делать всё, чтобы лишить его этой сладостной иллюзии; Я просто шёл вперёд, с удовольствием осознавая, что моё настроение становится всё лучше, а глупые детские страхи шустрыми мышатами разбегаются по тёмным норкам дурацкого подсознания - до поры до времени, конечно, но и это неплохо!; Каждый сам выбирает, что станет для него правдой, а что нет. Не пренебрегай возможностью делать этот выбор осознанно, тогда правдой будет становиться всё, что тебе нравится; быть в другом месте -- это все-таки лучше, чем не быть нигде.-- Я бы все бросил. И начал бы какую-нибудь совершенно новую жизнь. Я имею в виду, что постарался бы поменять все сразу: дом... или даже город... но дом -- это как минимум! Я сменил бы работу, если бы у меня была хоть малейшая возможность это сделать. Стал бы иначе одеваться и причесываться, завел бы кучу новых знакомых... Ну и все в таком роде. Я старался бы много работать и уставать до полусмерти, чтобы сон искал меня, а не наоборот... А через дюжину дней я посмотрелся бы в зеркало и увидел бы в нем незнакомого человека, с которым никогда в жизни не случалось моих несчастий...; Знаешь, а ведь вполне может быть, что ты – обыкновенный овощ, и тебя давным-давно благополучно сожрало какое-то травоядное чудовище, желудочный сок которого способен вызывать совершенно правдоподобные галлюцинации у перевариваемой пищи, так что ты просто наслаждаешься сокрушительной иллюзией своей замечательной интересной жизни, напоследок…; Тому, кому жизнь стала казаться сном, следует ждать или смерти, или перемен. Что, в сущности, одно и то же…; Но - наверное, это один из законов насмешницы природы! - чем меньше восторгов у тебя вызывает все человечество в целом, тем больше шансов у какого-нибудь незнакомца задеть таинственную, тонкую, болезненно звенящую струнку в твоем сердце. Достаточно пустяка: неожиданно отчаянной улыбки, поворота головы, при котором лицо случайного собеседника вдруг на мгновение становится лицом ангела, теплой ладошки, доверчиво вцепившейся в темноте в твою собственную руку, золотистой искорки веселого безумия, всколыхнувшей темное болото тусклых глаз - и ты вдруг понимаешь, что готов на все, лишь бы вдохнуть свою, настоящую жизнь в это удивительное, чужое существо, а потом развернуть его лицом к небу и спросить, задыхаясь от благоговения перед свершившимся чудом: "ну вот, теперь ты видишь?"; Нет никакой разницы, где находиться. Если вообще что-то имеет значение, так это -- существо, из сердца которого ты смотришь вовне. Кто ты сам -- вот, что действительно важно.; Если богам что-то и нужно от людей, так это чтобы среди них нашелся кто-то, способный составить им хорошую компанию, разделить их одиночество... Ну и взвалить на свои плечи часть их обременительной ноши! Почему бы людям не взять на себя ответственность за собственную судьбу вместо того, чтобы бормотать очередную молитву? Это был бы достойный жест. Именно та жертва, которую давным-давно ждут боги. Значит, может статься, для тебя, сэр Макс, даже наступит завтрашний день - если очень повезет, если судьба согласится и дальше терпеть тебя, болвана, если ты накрепко усвоишь нынешний урок: не следует взваливать на чужие плечи собственный небесный свод. Доверять можно кому угодно, но вот твердо рассчитывать - только на себя. Каждый - сам себе глобус, сам себе и Атлант...; На рассвете я вошел в темную спальню Теххи и замер на месте, оцепенев от неописуемого ужаса: из глубины лиловых утренних сумерек на меня уставились пустые светлые глаза какого-то незнакомого существа. Это было по меньшей мере странно: в последнее время я привык чувствовать опасность задолго до ее появления, кроме того, я уже начинал понемногу забывать, что такое обыкновенный человеческий страх. С тех пор, как в моей груди навсегда увяз невидимый меч короля Мнина, между мной и остальным Миром выросла призрачная, но непроницаемая стена, что-то вроде новокаиновой блокады для эмоций - и сейчас я запоздало понял, что это было не так уж плохо... Пока я пытался справиться с нахлынувшим на меня потоком сумбурных переживаний, моя левая рука непроизвольно дернулась, словно ее свела судорога. Крошечный шарик невыносимого зеленоватого света сорвался с кончиков моих пальцев, устремился к исказившемуся от гнева лицу незнакомца... а потом остановился, вздрогнул, на мгновение стал огромным, прозрачным и безопасным, как мыльный пузырь, и наконец просто исчез. Судя по странному поведению моего Смертного шара, можно было подумать, что испугавший меня незнакомец был не живым существом, а одним из предметов домашней обстановки!; "Любая женщина - сумашедшая птица... Проблема в том, что большинство женщин стремятся научиться не летать, а только вить гнезда. Просто беда с нашей сестрой!" (Меламори); Внутренний запрет – единственный реально существующий; Человеку просто необходим отдых от самого себя, хотя бы время от времени; Страшно бывает только тому,кто сидит на заднем сиденье и пытается убедить себя,что руль в надёжных руках; Иногда просыпаешься, и все вроде бы хорошо, рядом лежит любимая девушка, но тебя нахлестывает волна безысходной боли и ужаса - ты вдруг понимаешь, что не умер,нет, -что НИКОГДА НЕ БЫЛ ЖИВЫМ; Не обязательно знать дорогу, достаточно уметь ее находить; Обоюдное согласие с тем, что разлука неизбежна, подразумевает обоюдное согласие, что так же неизбежна была встреча; Никакого “пути назад” вообще не существует, ни для кого; Нет ничего хуже, чем тащиться в свое собственное будущее просто за компанию с приятелями…; Верное решение всегда находится между “да” и “нет”…; Ты больше никогда не шел в ту сторону, куда идут все люди. Ты свернул; Надежда может причинить даже большую боль, чем ее отсутствие...; не обманывай себя, Макс. Ты уже дал свое согласие, с самого начала. Если бы ты его не дал, тебе бы просто не позволили Родиться. Мой разговор с тобой - простая формальность. заранее известно, чем он закончится,...... Говори что хочешь, но учти: если ты сейчас откажешься, это не будет иметь никакого значения. Ты просто забудешь о нашей беседе, как забыл о прежних - до поры до времени....А потом судьба вновь приведет тебя сюда, и я появлюсь неизвестно откуда, и все начнется сначала...; "Как тебе сказать. Я, к примеру, развлечения ради то и дело совершаю поступки, которые вовсе не кажутся мне необходимыми. А потом, какое-то время спустя, вдруг выясняется, что эти глупости - наилучшее, что можно было сделать. И в этом смысле я - часть общего правила, вовсе не исключение. Всякий совершенный поступок - единственно верный, наилучший из возможных (!). Просто мало кто живет достаточно долго, чтобы оценить истинные последствия своих дел, вот и довольствуются промежуточным результатом, корят себя за ошибки, котрых, в сущности, не было."; "У меня обычно тоже хватает дури мнить себя великим игроком, - вздохнул Чиффа. - Тогда как ясно, что и я - только карта в чужих руках. И кстати, не факт, что непременно козырная."..; Алиса перепрыгнула через седьмой ручеек....Все это так очаровательно непознаваемо и чертовски интересно...; Когда у судьбы имеются на наш счёт какие-то планы, она находит средства заставить нас действовать в соответствии с её сценарием... А ещё эта злодейка имеет привычку сгущать тучи на нашем личном небе, когда мы сопротивляемся её уговорам... Судьба умеет уговаривать. А в тех редких случаях, когда ей это не удаётся, она просто убивает ослушника... Там, где я родился, говорят:"Судьбы ведут того, кто хочет, и влачат того, кто не хочет." Так оно и есть. Только влачат они зачастую уже бездыханную тушу дурака, упустившего свой единственный шанс...; Если человеческая жизнь представляет собой заговор могущественных приматов против Духа, остаётся только надеяться, что существует и заговор против приматов - может быть, это заговор вершителей?; Я хотел сказать, что ошибся, когда обеспечил себе возможность бездельничать. Осуществил золотую мечту человечества, думал, буду теперь вовсю наслаждаться жизнью. А вместо этого тупо сижу на заднице и размышляю о тщете всего сущего. Оказывается, если человека лишить необходимости восемнадцать часов в сутки бороться за выживание, он тут же начинает думать, зараза такая. По большей части о смысле жизни, а такие размышления добром не заканчиваются. Не успеешь опомниться, а уже стоишь на краю мира, голенький, беззащитный и до отвращения невежественный, не понимая, что делать со всей этой сомнительной роскошью. Впрочем, может быть, это я один дурак, а все остальное человечество прекрасно справляется с сытостью и досугом, не знаю. Факт, что мне тошно, и чем дальше, тем хуже.; То есть я не принялся размышлять о смысле бытия, а проснулся от непонимания, как от боли, словно бы судорогой свело, да не ногу, а всего меня и вместе со мной весь мир; все, что есть, что было и что будет, вдруг объединилось и теперь яростно пульсировало от боли сведенное судорогой. И еще одновременно я сейчас видел, что такое смерть и как она происходит. Не покой, конечно, это же надо было выдумать – «вечный покой», «покойник». Это когда живое, трепещущее, осознающее раздирают на части, и процесс этот не имеет ни начала, ни конца, наверное, он – вечность. Я видел это как бы боковым зрением, потому что невозможно на такое уставить и разглядывать. И одновременно еще больше не понимал – что, как, почему? откуда? От верблюда. Я снова закрыл глаза и приготовился сойти с ума. Это сейчас казалось мне не только неизбежным итогом, но и наилучшим выходом. Быть живым человеком и не быть при этом сумасшедшим – нереально, невыносимо страшно и больно. Поэтому все вокруг сумасшедшие, и мне пора браться за ум, поскорее с него сходить и никогда больше не возвращаться, а то безобразие, вот уж действительно.; Потому что страдать, бояться и хорошо себя вести, чтобы избежать наказания, люди умеют и без посторонней помощи. А радоваться и ни черта не бояться труднее всего. И значит, именно этому и следует учиться человеку на земле. Если уж в таких условиях выучиться, его потом ничем не проймешь.; Мне всегда казалось, что у всякого человека есть две параллельные линии жизни. Одна – «обычная», «человеческая», на ней расположены все наши мелкие победы, ошибки, слабости, томления и восприятия духа, тут накапливается опыт, происходит крушения, совершаются подвиги, формируются идеи и мнения, тут и только тут ведется любой разговор. Вторая не имеет никакого отношения к человеческому, это линия жизни совсем другого существа, временно обездвиженного и почти беспомощного, которое по большей части довольствуется ролью наблюдателя. Видит и понимает оно даже в этом прискорбном состоянии много больше, чем положено человеку, а иногда вырывается наружу, творит всякое – грандиозное, с точки зрения человека, сущие пустяки по собственным меркам…; Зеркальное отражение финала нашей прошлой встречи, красиво отыгранная партия; смею думать, мы – хорошие фишки и нам еще не раз предстоит ощутить на своих макушках невидимые персты непостижимого Игрока, изготовившегося к очередному ходу. Пусть играет, пусть, думал я, ускоряя шаг. Пусть пугает, пусть сбивает с толку, пусть не разъясняет правил, шептал я. Только бы продолжал играть, лишь бы Ему не надоело, хоть бы не передумал, не отвлекся на что-нибудь другое, потому что я уже не хочу жить как-то иначе. И, кажется, не смогу.;

01.03.2009 22:02

Jane Peck root	Тема: RE[3]: типа философия макса фрайя   для ответа необходимо зарегистрироваться держите свои цитаты при себе...
_____________________________________ Origin: Калашников-покойник, в сравнении с одной такой. 02.03.2009 00:06

Охламонка Пользователь	Тема: RE[4]: типа философия макса фрайя   для ответа необходимо зарегистрироваться ну почему же при себе, я тогда разместила цитаты, так как обещала ребятам на встрече)))
19.09.2009 11:21

Jane Peck root	Тема: RE[5]: типа философия макса фрайя   для ответа необходимо зарегистрироваться см. за разветвлениями-оно не вам)))
_____________________________________ Origin: Калашников-покойник, в сравнении с одной такой. 19.09.2009 15:12

Охламонка Пользователь	Тема: RE[6]: типа философия макса фрайя   для ответа необходимо зарегистрироваться на ТЫ пожалуйста, а то я чувствую себя важной персоной, что далеко не так)))
19.09.2009 15:18

Jane Peck root	Тема: RE[7]: типа философия макса фрайя   для ответа необходимо зарегистрироваться и они перешли на ТЫ, но пока с большой буквы)))
_____________________________________ Origin: Калашников-покойник, в сравнении с одной такой. 19.09.2009 15:26